Приближаются Новый год, Рождество. Это значит, что люди будут искать подарки для своих близких. Может быть, они купят зимний пейзажик. Или два. Тогда можно будет побаловать больную маму деликатесами. И купить, наконец, новые штаны. Борис обмакивает кисточку в краску и застывает возле мольберта.
Со стен на него глядят Иисус, Богоматерь, святые. В доме Бориса Пчелкина много икон. Он сам их пишет. А продавать иконы для того, чтобы заработать на жизнь, ему тяжело: и вообще торговать вложенной в икону душой, и отдавать в неведомые руки. Поэтому сейчас Борис рисует и пейзажи - специально на продажу, для подарков на праздники. "Пейзаж - для души, а вот икона - для духа", - говорит он.
Доволен, что нет жены Борис родился и вырос в Плесе (Ивановская область). Там же получил профессию резчика по дереву, а затем стал писать и иконы. Говорит, что взялся за иконопись после откровений, что являлись ему во сне. Во сне же ему открылась и техника письма. Остальное постигал на практике и глядя на работы старых мастеров. "Икона - то же Слово Божие, только в красках", - говорит Борис. Он считает, что его главная задача - донести до верующих этот духовный мир.
Пишет Борис очень быстро, за два-три дня. До работы получает благословение священника в храме, а готовые иконы освящает. "Даже не знаю, как бы я жил, если бы у меня была большая семья, жена", - смущенно улыбается Борис. Сейчас ему 45, но он живет вместе с мамой. Его работа требует поста, смирения, отрешения от мирской суеты. Хотя мастер говорит, что отрешиться бывает сложно, особенно когда соседи по многоэтажке начинают шуметь.
Кроме церкви и дома Борис нигде не бывает. Разве что на рынке, куда ходит за продуктами. Он соблюдает православные посты, но и вне поста не ест мясо. Предпочитает простую пищу. Много времени посвящает заботе о больной маме, делает всю работу по дому, читает духовную литературу.
Пишет коровьим волосом
На торговлю у него не хватает времени. Хотя он утверждает, что был первым художником, кто стал продавать свои творения у ЦУМа. В салонах новописаные иконы не берут, да и "с рук" не особо покупают. Стоят иконы Бориса от 700 до 5000 рублей: много денег уходит на краски, холсты, рамы, кисти.
Кисти Борис использует разные, но больше всего любит те, которые делает сам: он говорит, что сейчас кисти часто неплотно набиты волосом, а писание иконы требует упругой кисти. Тогда мастер сам набивает кисть поплотнее. Жалеет, что в Кирове перестали делать кисти из волоса, растущего на коровьем ухе. "Они были по качеству почти как колонковые, только стоили не 500 рублей, а 35, - говорит Борис. - Теперь такие больше не привозят".
Краски раньше иконописцу передавали из Петербурга, полными сумками. Сейчас и в Барнауле можно купить любые оттенки, были бы деньги. Но Борис считает, что в иконе никогда не использовались яркие цвета, а, наоборот, приглушенные, темные. "Главное в иконописи - не яркий цвет, а выражение, характер, образ", - утверждает мастер.
Дарить икону - как покаяние
Борис считает, что только писаная икона может быть родовой, то есть передаваться из поколения в поколение. Он говорит, что печатная икона расчитана только на 20 лет, а краски живут веками. В писаную икону художник вкладывает душу, и потому, считает Борис, печатная икона не может так в сердце войти, как писаная.
Пишет Борис много: иначе не может. Из-под его кисти вышло порядка семи сотен икон разного размера. Часть из них находится в домах православных верующих Алтайского края. Часть своих икон Борис дарит храмам. "Это удивительное чувство, когда даришь икону", - рассказывает он. - Чувствуешь, как с тебя сходят грехи, это как покаяние". Много икон он раздал по одной в разные храмы. Больше всего икон Бориса находится в церквях Ребрихинского района, в Иоанно-Богословском храме и в часовне для душевнобольных на Новосиликатном.
Борис сожалеет, что сейчас икона непопулярна среди верующих. "Я не вижу духовного возрождения в Сибири: строятся храмы, но дальше обряда, к духовному подъему, мы не можем пока приблизиться", - считает он. Иконы покупают нечасто, но Борис не собирается бросать свой труд. "Я не могу не писать. Просто физически не могу. Я нашел свой путь в этой жизни. Пусть трудный, пусть он не приносит ни славы, ни денег, но меня утешает то, что я пишу для будущего, для времени, когда люди почувствуют необходимость в писаных иконах".
