Образцовый мальчик, подопечный детского дома Андрюша Разин (олимпийка, глазки-озерки) встречает с автобуса незнакомую бабушку и сразу отводит ее в столовую, где они вместе закусывают вареным яичком. Слово за слово, бабушка забирает его к себе, и Андрюша, обзаведясь на новом месте крайне полезным знакомством, вырастает в смазливого жуира с елейной улыбкой и авантюрным характером.
Этот характер и давняя мечта об эстраде доводят его до Москвы, где записывается первый дуэт, певичка в тот же вечер рассупонивает перед ним халатик, и все вроде бы хорошо. Но треклятый избыток авантюризма на этот раз толкает Разина к микрофону на переполненном стадионе, где ему тут же не хватает воздуха. Освистанный, едет он вечерним поездом домой и, подслушав в соседском кассетнике неизвестные тогда "Белые розы", крепко задумывается. Через считанное время плохой певец Андрей Разин становится гениальным продюсером, а Юра Шатунов – звездой сокрушительного масштаба.
История "Ласкового мая" - это история не только и не столько заплаканных девчоночьих глаз, оторванных рукавов, перевернутых автобусов, забитых стадионов и бешеного успеха, сколько короткого и яркого, как вспышка, пути к этому успеху. Русская мечта, американская мечта, мечта вне национальности и эпохи, моя, твоя, его. Баловство судьбы, улыбка фортуны, нужное время, нужное место. А умел ли Шатунов вообще петь?
Федеральные каналы любят сюжеты о покорении столицы. Пишутся и снимаются сериалы про Машу, Сашу и Глашу, тесный плацкарт, попутную старушку, холодную курицу и бутылку "Нарзана". Получается в основном черт знает что. А между тем готовый сценарий самой волшебной сказки последнего времени лежал десятилетия, просительно играл (и играет) в маршрутках и, казалось, сам плыл в руки. А когда, наконец, доплыл, тоже не смог не считаться с законами жанра.
Здесь все включено. Грустные эпизоды (с поеданием новогодних котлет в детском доме и суетливой любовной линией), колхозно-анисовская эстетика (какой, етить, "май", когда октябрь на дворе), криминальная линия с бретерами-рэкетирами конца 80-х, еще не пересевшими в "шестисотые", глянцевые будни юных богачей, выражающиеся, впрочем, в джинсах-варенках и горсти талого мороженого. Эти моменты в глазах большинства режиссеров обнаруживают такой мощный потенциал сусальных сантиментов, провинциальной пошлости и лошадиных понтов, что просто диву даешься. Федеральные каналы также очень любят такие сюжеты.
Однако сериальщику и к тому же документалисту Владимиру Виноградову удалось, зацепившись по пути за каждый из этих столпов, не упереться рогом ни в один из них. Он лавировал-лавировал и вырулил свою картину на уровень, за который даже не стыдно. Какой-никакой успех, через два шага на третий наступая в сериальщину, все же не провалиться в нее с головой.
И поверхностная суть этого фильма выглядит не худшим решением. Положа руку на сердце, что бы могло получиться, разрабатывай он любую из тем основательнее. Если с самого начала. Непростую жизнь детдомовцев – увязнешь в драматических штампах; детальные схемы гоп-стопа – получится небрежный парафраз "Бригады" (и это в лучшем случае); сладкую жизнь знаменитостей – будут хроники газеты "Спид-инфо", где птенцы наследного короля халтуры Бари Каримыча, Слава Жеребкин и Вова Асимов, творили рубенсову вакханалию в гостиничных номерах. Не правда жизни вышла бы, но мерзостей ушат от Неуважай-Корыта. Многие линии даны в проброс, пунктиром. Ну полежали в банкнотах, как в рождественском снежке, подарили всем сестрам по комбайну - и в купе до Урала.
Легким галопом, хоть и спотыкаясь, и пролетает это кино. И если главная претензия к "Ласковому маю" состоит даже не в том, что на самом деле все было совсем не так (тем более никто уже с ходу и не скажет, как там оно было), а в том, что Горбачев здесь без родимого пятна - это ничего, это можно пережить.
