В советское время, в восьмидесятые годы, главным режиссером алтайского ТЮЗа был Михаил Бычков, ныне один из самых востребованных режиссеров в России. Он поставил спектакль "Прости меня" по "Звездопаду" Астафьева, историю про то, что война – горе, поражение для всех. Мысль, в общем, характерная для Астафьева.
Крайкомовская комиссия этот его спектакль не приняла – история по тем временам довольно обычная. Но Миша приехал из Москвы, он выпускник лучшего театрального педагога Марии Осиповны Кнебель, ученицы еще Станиславского; гордость профессии, талантливость – все было при нем. Конечно, он отказался переделать спектакль, конечно, его уволили и вместе с беременной женой выгнали из квартиры. В театре кто возмущался, а кто помалкивал – боялись.
Я в это время уже работала в институте культуры на кафедре режиссуры, и наш завкафедрой Виталий Иванович Шабалин и ректор Николай Григорьевич Устенко взяли Мишу на работу.
Это было так важно, я так гордилась своей кафедрой. Понимаете, тогда в городе жила интеллигенция. Мы осознавали ценность талантливых людей и дорожили ими.
К сожалению, сейчас я не могу привести даже близких аналогов этой истории.
Мы в очередной раз лишаемся творческого, талантливого, интеллигентного человека. Нельзя сказать, чтобы никто этого не ожидал. Моя тревога за Илью Владимировича Ротенберга началась с его первого спектакля, который, я думаю, стал очень важным для города разговором о вечных вопросах. И город ведь не подкачал, спектакль шел при заполненных залах. Илья мог сделать наш театр тонким, интеллигентным.
Краевой театр драмы за последние годы стал образцом кризиса директорского театра в глубоко провинциальном городе. Эта модель директорского, менеджерского театра, о которой я с опаской говорила еще несколько лет назад, в провинции не годится. В провинции театр должен быть домом, очагом, источником света. И здесь главный – художник, а остальные обеспечивают условия для его работы.
…Режиссер уехал, но и театр ничего не приобрел. Он остался при своих мелкотемье и заигрывании с публикой.
