Вячеславу Соколову 28 января исполняется 70 лет. Почти сорок из них он работал в различных газетах края. Был корреспондентом, ответственным секретарем, редактором. Основал с коллегами первую краевую независимую газету - "Свободный курс". В канун юбилея Журналиста мы решили поговорить с ним о профессии, о том, какой она была раньше, как менялись условия, в которых эта профессия существовала.
Комсомольские стройки
- Я пришел в "Молодежку" в отдел пропаганды и начал пропагандировать "моральный кодекс строителя коммунизма". Потом меня перевели в отдел комсомольской жизни, и я стал писать про комсомольские стройки края: комбинат химволокна, шинный завод, Среднесибирская железная дорога (от Новоалтайска до Камня-на-Оби).
Эту магистраль мы с моим коллегой Андреем Калиниченко в 1961 году прошли пешком за две недели. Была глубокая осень, однажды мы добрались до палаточного городка строителей грязные, усталые, голодные и бухнулись спать. Утром просыпаемся на железных кроватях, а у Андрея волосы к кровати примерзли. Эту командировку до сих пор вспоминаю с ужасом - надо же было придумать самим себе такое испытание.
Материалы со стройки передавали в редакцию по телефону. Газета даже публиковала карту нашего маршрута на первой полосе. Но из того, что мы увидели на этой магистрали, ни строчки в газету не пошло. Попытались писать правду, нас осекли: комсомольская стройка, надо рапортовать только о свершениях. А там был всегдашний наш бардак - рабочие по два дня сидели голодные, заплату не привозили, того нет, сего нет.
Мне еще в 60-м четко сказали: "Дорогой товарищ, вы свои ленинградские замашки бросайте, здесь Сибирь, мы вас быстро отучим от привычки спорить". Оттепели никакой тут не было, это в Москве, и особенно в Ленинграде было больше свободы.
Доходило до смешного. В 1963 году "Молодежка" шефствовала над крейсером "Свердлов". Писали об этом открыто, гордились. А тут пришел новый цензор. И он откопал какой-то пункт в старых еще сталинских законах (а ведь у нас в стране новые правила принимались, а старые никто не отменял) о том, что упоминать названия военных кораблей, места их дислокации, писать о вооружении нельзя. Я как раз был дежурным по газете, принес ему "Известия", "Алтайскую правду": мол, тут есть, почему вы нам запрещаете? А он - ни в какую: там пропускали, а я не пропущу. Кое-как нашли его начальника, тот разрешил упоминать название корабля, но цензор остался при своем мнении и написал служебную записку.
На другую комсомольскую стройку - комбинат химволокна - завезли оборудование, дорогое, очень тонкое. Звонит в редакцию начальник штаба комсомольской стройки Виктор Молчанов: "Приезжайте, увидите тут такое!" Когда утверждали план строительства, экономили на всем, на чем могли. И поэтому в план не был заложен хоздвор. Оборудование стояло где попало. У этого оборудования прокладка из пятисантиметрового поролона. Для тогдашнего Барнаула поролон был в диковинку, народ давай его растаскивать. Оборудование падало, портилось. А в это время стройка получила переходящее Красное знамя ЦК КПСС, Совмина и Президиума Верховного Совета. Высочайшая награда…
Мы про эти безобразия написали статью "В тени лаврового венка". Вечером сдали в набор, а утром редактор вызывает: "Ты что клевещешь на советскую действительность?" Материал в газету не идет, мне объявляют строгий выговор. На следующее утро за мной приходит редакционная машина, срочно к редактору. Тот: "Где материал?" - "Порвал" - "Записи остались? Немедленно пиши в номер!" Потом выясняется: накануне сменился секретарь горкома партии. Собрал всех редакторов (нашего, из "Алтайки" и с радио): "Ребята, вы чего делаете? Я приехал с комбината химволокна. Оборудование гибнет, а вы сидите, воспеваете - знамя получили". А наш тут же подсуетился: "В "Молодежке" уже идет в номер". Секретарь другим редакторам: "Вот молодцы молодежь!" Правда, потом я посмотрел в личном деле - выговор так и не сняли.
Вожди и пресса
- Хрущев сильно обидел журналистов. При Сталине у журналистов были страшно высокие гонорары. Я поступил на работу с окладом 760 рублей, в 61-м прошла реформа, оклад стал 76 рублей. А старый художник "Алтайской правды" показывал мне свой партбилет, по которому выходило, что при Сталине он платил партвзносы с 10 тысяч рублей! Хрущев снизил зарплаты в десять раз, мол, нечего им, дармоедам, платить. Это он назвал нас "подручными партии", не "проводниками идей", а "подручными".
Хрущев чем был страшен для журналистов? Он эмоционально говорил, запутанно, и иногда совершенно бестолково. Приходил по телетайпу доклад, а потом присылали поправки. Поправки порой были больше, чем сам доклад. Набирался доклад, потом выбрасывался, набирались поправки, все переверстывалось. Страшное дело, корректоры с ума сходили. Все бегают, все бдят, и так одновременно по всей стране во всех партийных газетах. А у Брежнева все-таки доклады были уже без таких поправок.
При Брежневе пошли послабления в работе. Кое-что начали разрешать. Но при нем были другие перегибы. Я никогда не забуду, как публиковались его воспоминания "Малая земля", "Возрождение", "Целина". Передавали по телетайпу эти книги, все газеты ждали, когда придет текст из Москвы. Выделили специальную бумагу, белую, и целиком каждую книгу на весь тираж "Алтайской правды". Такое значение придавалось этим воспоминаниям.
Мы были первыми
- Сейчас многое в газетном деле воспринимается обыденным. А когда-то это было достижением. Например, в 1976 году мы выдали цветным весь тираж "Алтайской правды", а он тогда составлял 220 тысяч! Чуть ли не первые в Сибири.
В 1972 году вышло постановление ЦК об открытии в ряде краев и областей рекламного приложения к местной партийной газете. Всего в десяти местах по стране. И в том числе почему-то у нас. Меня назначили делать эту газету - "Алтайскую неделю". Ни редактор "Алтайки" не знает, как это делать, ни я, звонили в Новосибирск - там тоже приказали делать рекламную газету, они ничего не знают.
Решили мы поехать с редактором в Москву, в ЦК. Редактор возвращается в гостиницу удрученный - сказали, чтобы мы шли в издательство "Московский рабочий", там все знают, нам помогут. Пришел я в издательство, сидит старичок, зав. отделом, с трудом пробился к нему. Он на меня посмотрел и говорит: "Молодой человек, вам в ЦК сказали делать газету? Вот пусть они вас и учат". Я и так, и сяк к нему - бесполезно. И в ресторан деда не позвать - язва у него. Случайно узнал, что он заядлый садовод, а у нас жена сотрудника работала в институте имени Лисавенко. Вот тут мы старичка и поймали…
Стал он нам первую рекламу слать - пресервы (никто не знал, что это такое, но реклама была), крабов рекламировали, чехословацкое стекло. Нигде в магазинах Барнаула этого нет в свободном доступе, а реклама в "Алтайской неделе" стоит. Так план в первое время и делали. Из местных сначала никто не шел на контакт - ни магазины, ни производители. Из кожи лез, чтобы хоть что-нибудь поставить. А тут случайно попадает письмо о наборе сезонных рабочих на время путины на Сахалин. Я ставлю это объявление. Только оно вышло утром в среду, после обеда меня в крайком секретарь по идеологии: "Еще одно такое объявление, и ты в журналистике уже не существуешь. Додумался переманивать людей из края!" Но все равно, когда пошла солидная реклама из Москвы, местные тоже зашевелились: сельхозпроизводители, сильно рекламировали ЦУМ. Простые граждане стали давать объявления… Через три года газета зарабатывала такие деньги, на которые можно было содержать целый райком партии. А в газете штат - один редактор.
Сегодня вспоминают про рекордный тираж "Алтайской правды" конца 80-х. Аж 230 тысяч экземпляров. А в 70-е, я тогда был ответственным секретарем газеты, мы поднимали его до 288 тысяч экземпляров. Ввели планирование. "Алтайская правда" даже в самые застойные годы считалась кузницей кадров для Москвы, особенно много уходило из сельскохозяйственного отдела, уходили в "Правду", в "Советскую Россию"…
Свободным курсом
- При Горбачеве я уже работал в отделе промышленности "Алтайской правды". Идеи стали новые тащить в газету. Редактор выдвинул молодых вперед, стали писать, часто не оглядываясь на крайком. В 87-м наш отдел начал выпускать раз в неделю на первой полосе из очень коротких заметок на двух колонках квинтэссенцию промышленной жизни. Писали все смелее, смелее. Дописались до того, что сообщили, что в пять часов вечера в крайкоме партии выдают специальную простоквашку с булочкой, и никто не уходит с работы, потому что дожидаются этой простоквашки. В крайкоме был скандал. Самое интересное, что это была чистая правда.
А потом, в 1990 году, мы втроем - я, Юрий Пургин (он тогда был зав. отделом промышленности в газете) и Владимир Овчинников (ответственный секретарь) решили делать воскресное приложение к "Алтайской правде". Практически предложили прообраз "Свободного курса". Не прошло: собрание провели, нас расчихвостили, будто мы грабим газету. А как грабим? Мы же еще ничего не выпустили. В одночасье собрались и уволились. Ушли практически в никуда и ни с чем. С идеей. Из всего имущества - три авторучки.
Сейчас "Свободному курсу" уже 15 лет, из него вырос весь огромный "Алтапресс". И мало кто теперь помнит, что в первые годы нам было очень трудно, денег не хватало, "СК" даже запрещали продавать в "Союзпечати"… По "старой памяти" нас, хотя мы были независимой редакцией, даже вызывали в крайком, чтобы пропесочивать за статьи (а в основном за антипартийные анекдоты, которые тогда "СК" публиковал на последней странице).
Трудно было, но мы выстояли, сделали "Свободный курс", сделали другие газеты. Потому что идея была правильной. Потому что мы шли к ней, наверное, всю жизнь. И если посмотреть на то время, что я был в журналистике, время "Свободного курса" мне нравится больше всего…
Справка "СК"
Соколов Вячеслав Васильевич. Родился в 1936 году в Новокузнецке. Окончил отделение журналистики филфака Ленинградского госуниверситета. С 1960 года работал на разных должностях в краевых газетах "Молодежь Алтая", "Алтайская правда", "Алтайская неделя". В 1990 году стал одним из основателей "Алтапресса" и соредактором "Свободного курса". В настоящее время на пенсии. Советник мэра Барнаула. Заслуженный работник культуры. Женат, имеет сына.
Подготовил Андрей НИКИТИН.
