Анастасия Пешкова рассказала нам о наиболее интересных эпизодах работы со знаменитым советским скульптором Евгением Вучетичем:
- При первой нашей встрече Вучетич пояснил, что он участник войны, собирается делать работу, которая бы увековечила в скульптуре героический подвиг нашего народа. А мне нужно было позировать для одного из памятников в ансамбле, который предполагалось возвести в Сталинграде. Других подробностей он мне не сообщил. Боялся, что я кому-нибудь проговорюсь.
- Где велась работа?
- В доме самого Вучетича, в его кабинете. У него была великолепная двухэтажная усадьба с колоннами - настоящий барский дом. А в пристроенном к нему отделении располагались мастерские. Евгений Викторович очень активно привлекал к себе молодежь - ему помогали 32 человека. Я так хорошо запомнила эту цифру потому, что как раз тогда один из них, побывав за границей, заразился черной оспой, и врачи, делавшие прививки, всех работников переписали.
- С чего начал Вучетич?
- Сперва ему нужно было вылепить из глины статуэтку высотой сантиметров 50. Поначалу позировала в рубашке, а потом он попросил меня ее снять. К тому времени я уже привыкла позировать обнаженной. Ведь до этого работала с другими скульпторами и убедилась, что это необходимое условие творческого процесса. К тому же со стороны художников не было и намека на пошлость. Да и я воспитывалась в строгости, и люди это чувствовали. А платил Вучетич за позирование, как и его коллеги, чисто символические деньги - 1 рубль 50 копеек в час.
С Вучетичем мы долго искали нужную позу. Он меня заставлял и встать, и сесть, смотрел на меня и сзади, и сбоку. Как я поняла, изначально у него не было точного замысла - он искал идеи по ходу работы. Часто обращался к своей богатой коллекции старинных книг. Показывал мне иллюстрации с изображением древних богов, языческих идолов. Спрашивал, могу ли я повторить их позы. В общем, довольно долго он меня так крутил, вертел. Как-то сказал, что у меня настолько четкое построение тела, что со мной легко работать. Наконец мы выбрали позу, которая впоследствии и была воплощена в скульптуре: рука поднята вверх, грудью устремлена вперед. Но тогда еще не было меча в руке. Он, наверное, его сразу держал в уме, но я про это ничего не знала. А вот про выражение моего лица ничего не говорил - ведь голову он лепил не с меня.
Кстати, одновременно он лепил с меня фигуру женщины, склонившуюся над телом павшего воина. Она также входит в комплекс на Мамаевом кургане и расположена на Площади скорби.
- Что за человек был Вучетич?
- Он был ярый сталинист. С вождем всех народов у него были личные отношения. Со мной Вучетич был почти официален, проявлял определенную сдержанность. Никаких заигрываний, сомнительных комплиментов. А вообще, он был страшный матерщинник. Но при мне ни разу не отпустил ни одного крепкого словца. Он мог выйти из кабинета, закрыть за собой дверь и уже в коридоре отчитать и в "квадрате", и в "кубе" своего сына или любого постороннего человека. Словом, в общении был довольно грубым. И был еще один неприятный момент. У него на нервной почве, видимо, такое последствие войны, язык иногда как бы вываливался изо рта. Это тоже не сильно к нему располагало.
- О чем вы говорили с Вучетичем?
- Мы много обсуждали тему войны. Мне это было интересно, ведь я историк. Он мне помогал объективно разобраться в страницах прошлого нашей страны. Высказывал свое мнение как человек, прошедший войну. И определенные сомнения в мои идейные убеждения заронил. Например, он говорил, что большую роль в том, что мы победили, сыграл страх, внушенный командирами солдатам. Что в основании нашей победы - кровь и кости рядовых людей. Что именно народ выиграл войну и заплатил за это неизмеримую цену. Поэтому в своем творчестве он прославлял рядового воина. И, как я поняла позже, чтобы отдать дань памяти подвигу солдата, был готов пойти на любые компромиссы. Ему был важен результат. Поэтому он переступал через людей, не давал ход талантливой молодежи, пока они не сделают то, что он задумал.
- В его доме вы общались только с ним?
- Он два раза приглашал меня на обеды. Была прислуга, великолепная сервировка. Познакомил меня со своей второй женой, дочерью от второго брака и с сыном. Уже позже я поняла, что у семьи Вучетича были какие-то виды на меня, что я как-то свяжу свое будущее с их сыном. Но я тогда была настолько простодушна, бескорыстна, что даже и не подумала об этом.
А вскоре наши пути с ним разошлись. Когда Вучетич завершил работу над статуэткой в пластилине, он самостоятельно перевел ее в глину - более масштабную фигуру высотой полтора метра, установленную на постаменте. Окончательно определившись с образом, оставшуюся работу он передал помощникам. Они делали монумент высотой больше двух метров. Смотрели на его эскиз, на меня. Его подмастерья и напели мне о Вучетиче, что он очень суровый человек, эксплуататор, злоупотребляет своей властью.
- Вучетич объяснил, почему выбрал именно вас?
- Нет. Но в любом случае я благодарна Вучетичу за то, что он увидел что-то такое во мне, в совершенно неизвестном ему человеке, что вдохновило его на столь высокий образ Родины-матери. Ведь у него был очень широкий спектр выбора - спортсмены, артисты, модельеры. Мог любого позвать, только пожелай. Примечательно и то, что он ни до меня, ни после никогда больше не обращался к женским натурам.
- Как вы узнали, что стали прообразом для Родины-матери?
- Торжественное открытие мемориального комплекса состоялось в 1967 году - к 50-летию советской власти. Я с ним работала весной 1960 года в течение четырех месяцев. На открытии не была. Наверное, если бы я эти семь лет поддерживала отношения с семьей Вучетичей, обязательно бы поняла, что именно он делает. Но я к этой работе относилась как к временной. В 1971 году я уехала работать в Монголию, в спецшколу. Вернулась в Союз в 1974 году и хотела сходить к Вучетичу, сказать слова благодарности. Но оказалось, что именно в этом году он умер. Я пошла на Новодевичье кладбище на его могилу и невдалеке заметила сидящих на скамейке двух женщин. Увидев меня, они как-то оживленно заговорили. И тут до меня дошло, что это его жена и дочь. Но ни они, ни я не решились друг к другу подойти. Все-таки 14 лет прошло. Я уже более респектабельно выглядела, после Монголии одевалась в "Березке".
- Как ваши родственники, друзья отреагировали, узнав, что вы - Родина-мать?
- Меня часто укоряли, что я столько времени делала из этого тайну. Но ведь это такая святая тема! Да и что значит моя роль в сравнении с тем, что увидел и сделал Вучетич? И главное - по сравнению с подвигом наших войнов в Сталинграде? К тому же я всегда опасалась, что если этот факт моей биографии станет известен широкому кругу, начнутся какие-то сплетни, пошлые инсинуации. А мне дешевой известности не нужно. Вот почему я молчала так долго.
- Но "Родину-мать" вы воочию хоть видели?
- Огромное впечатление она произвела на меня даже не вблизи, а со стороны Волги. Очень красиво. Я плакала. И сейчас у меня есть мечта. Я хочу, чтобы "Родина-мать" заговорила. Это очень просто сделать - достаточно записать слова на магнитофон и подключить микрофон. Я даже написала соответствующий текст. Тем самым я хотела окончательно развеять сомнения Вучетича в том, поднимать вверх этот меч или нет. Он боялся, что это будет воспринято как агрессия. А на самом деле - это символ защиты и предупреждение тем, кто вынашивает агрессивные планы. И, как человек, причастный к этой великой работе, я бы хотела прочитать эту речь свои голосом. Мне даже не нужно, чтобы называли мою фамилию. Еще когда я жила в Москве, я обратилась через "Мосфильм" к известному кинорежиссеру Чухраю, который был участником Сталинградской битвы. Он посоветовал мне выйти на администрацию мемориального комплекса на Мамаевом кургане. На этом, к сожалению, все и заглохло.
