Марина Кочнева,
корреспондент газеты "Маркер экспресс":
Я и Лена Гаврилова делали интервью для "Молодежи Алтая" (это был 1989 год - как давно!) с Андреем Вознесенским, когда он был в Барнауле. Мне тогда показалось, что он, приехав в Барнаул, словно глоток свежего воздуха глотнул. За ним ходили по пятам наши поэты - Наташа Николенкова, Владимир Токмаков, Саша Брехов. Видно было, что Андрею Вознесенскому очень приятно с молодыми и талантливыми людьми. Он радостный какой-то был! Он был рад общению с молодежью: помню, мы сидели на какой-то "тусовке" ночью и наши поэты читали ему свои стихи. И сильно волновались. А Андрей Вознесенский внимательно их слушал…
После поездки в Барнаул, поэт Андрей Вознесенский в программах по центральному телевидению (оно так тогда называлось) вспоминал Барнаул, его талантливых поэтов. И особенно - Наталью Николенкову. Из той встречи особенно запомнилось то, что Андрей Вознесенский был совершенно открытый, без игры. Он потом говорил, что в Барнауле (когда не спал) он сочинил новое стихотворение. Жаль, очень жаль, что Андрей Вознесенский покинул нас…
Владимир Токмаков,
поэт:
Обязательно осенью (живы будем!) проведём поэтический вечер, посвященный "шестидесятникам". Они все - в разное время - побывали на Алтае: и Евтушенко, и Вознесенский, а Рождественский вообще наш земляк. Без них не было бы современной поэзии - это не просто красивые слова. Незримую нить с поэзией Серебряного века, авангардом 1920-х годов наши "шестидесятники" сохранили. Андрей Вознесенский в своё время поддержал Бориса Гребенщикова - и тогда только выпустили его первую виниловую пластинку (1987) на фирме "Мелодия", и началось официальное признание БГ.
Наталья Николенкова,
поэт:
Жалко, ужасно жалко. Я вчера шла на работу по улице, звонок: "Умер Андрей Вознесенский". Я как закричала: "Что?!" Мой собеседник даже сначала подумал, что не расслышала. Это ужасно…
После его визита в Барнаул, к сожалению, я ни разу не встречалась с Андреем Вознесенским. Один раз, правда, сама ему звонила - он был в Переделкино, обрадовался: "Наташа, вы из Москвы звоните?" Ну, а я, конечно, из Барнаула… Тогда в Барнауле было очень классно на встрече с ним, на самом концерте 15 марта 1989 года. Саша Маркин, наш барнаульский скульптор, лепил Андрея Вознесенского во время концерта… Помню, мои друзья вырезали эссе Вознесенского, вернее, строки оттуда и приносили мне: "… Для меня суть России - не в ее супостатах, а в Заболоцком, Тарковском и юной Николенковой из Барнаула, выдающей хрустальную строку"… Мне было очень приятно, а знакомые шутили – вот, мол, мы просто пишем стихи, а не "выдаем" хрусталь… Вечная память…
В "Барнаульской булле" Вознесенский писал:
15 марта меня выбрали в Папы российского авангарда.
Почему в Барнауле? а то б пырнули.
Моих избирателей из Барнаула и Бурятии
Не пустил в гостиницу сторожевой пост.
Наступил Великий пост. Поставангардизм...
Барнаул! Караул! Где кассет порнобаул?!
Бл. Августин у нас бы не загрустил...
Барнаульский авангард, в вас - духовный предугад...
По предчувствиям моим, Барнаул - четвертый Рим.
Аминь. Пятому не бывать. Печать.
Сергей Тепляков,
журналист:
В 1989 году Андрей Вознесенский приехал в Барнаул. Это был расцвет перестройки, на поэтические вечера народ ходил толпами. В здании ДК "Моторщиков" на тысячу с лишним мест публика сидела в проходах. Вознесенский, видимо, почувствовал, что перенесся почти на 30 лет назад, в шестидесятые. Он читал стихи, и блаженная улыбка не сходила у него с лица. Люди несли ему розы охапками. (При всей любви к мэтру, с цветами никто на концерт не ехал, но организаторы гастролей сообразили пригласить цветочников торговать прямо в фойе ДК). В конце концов цветов собралось столько, сколько нынче бывает разве что у Филиппа Киркорова или у Баскова. Но это еще был не апофеоз. В одной из пауз Вознесенский зашел за кулисы, и вышел оттуда на сцену с круглыми глазами.
- Вы не поверите... Такое, наверно, только с членами Политбюро бывало. Пока я здесь стихи читаю, там скульптор меня лепит!
Оказалось, пристроившись за кулисами, скульптор Саня Маркин быстро с натуры ваял из глины голову поэта.
После концерта, который затянулся едва не до полуночи, местные поэты повезли Вознесенского к себе - поговорить, почитать стихи. В ожидании мэтра стихотворцы быстро пили водку - теперь я думаю - для храбрости. Вознесенского усадили за накрытый стол (не помню, пил ли он), и начали читать стихи по кругу. Андрей Андреевич мужественно старался не дремать, однако скучнел на глазах. Наташа Николенкова, когда до нее дошла очередь, первым делом спросила со своей детской интонацией: "А вам, правда, интересно?". Вознесенского тряхнуло. "Конечно!" - ответил он. (Наташу за эту ее фразу и ее стихи он запомнил надолго, и в стихах о Барнауле - есть у Вознесенского и такие - упоминал ее как "русскую боярышню"). Тут дошла очередь и до меня, я прочитал:
Гасить пожар - нужны багры,
Гасить костер - ведро воды.
Гасить любовь - один плевок.
Я от него насквозь промок.
- Хм... - сказал мэтр. - Еще.
Все остальное у меня было длинное, назидательное, и я ответил, что больше ничего нет. К тому же, и кроме меня желающих было много. По мере того, как шло время, напряжение росло: как ни старался поэт, но было заметно - ему неинтересно. Глубоко за полночь организаторы заявили, что Вознесенскому, вообще-то, надо бы и спать. Он стал прощаться. Что тут поднялось! Каждый напоследок пытался что-то ему сказать. Поэты наперебой кричали ему свои фамилии, словно надеясь хоть как-то остаться в памяти. Стас Яненко, молодой и крепкий, все твердил: "У меня сборник вышел, сборник "Я - файтер!", - протягивая книжечку Вознесенскому обложкой вперед, как цитатник Мао.
(Стас умер в 1990 году).
В коридорчике Вознесенского поджидали Елена Гаврилова и Марина Кочнева из "Молодежи Алтая" - он им обещал интервью. Глаза у них были растерянные: все понимали, что сдержать слово поэту будет нелегко.
- Андрей Андреич... - робко начала Гаврилова. - Вы нам интервью обещали...
Вознеcенский обреченно посмотрел на них, потом мотнул головой и сказал: "Поехали".
Еще два часа он отвечал на их вопросы в гостинице, а на прощание, уже под утро, достал из холодильника шампанское.
Такой вот он был, Вознесенский. Рождественский и он - кончились на Руси поэты. Есть, еще правда, Евтушенко, но он с поэзией соотносится так же, как Церетели - со скульптурой: ремесло знает, что-то мастерит, и давно всем надоел...
