октябрь 4, 2013
"Они занимают в сердце то же место, что и отец с матерью, потому что направили на путь истинный". "Она приносила большую булку хлеба и разрезала ее на 38 кусочков". "Она взяла меня под опеку и возилась со мной с четвертого по седьмой класс". "Заставляла меня ходить на все концерты классической музыки". "Пещерные люди собирались у костра, и мы так же вслепую, на инстинкте, тянемся к тому, в ком чувствуем человеческое тепло" – накануне Дня учителя мы попросили самых разных людей рассказать об их любимых педагогах.
Михаил Хаустов
Я была репрессированной, поэтому училась в поселке Шахта-205 под Челябинском, а потом в селе Кочердык Октябрьского района Челябинской области. Первый учитель всегда, наверное, запоминается, у меня это была Надежда Георгиевна Конькова.
В классе нас было 38 человек, учились мы в третью смену, это где-то уже после трех часов. Проведя, я не помню уже сейчас, урок или два, Надежда Георгиевна всегда куда-то уходила и возвращалась с булкой хлеба – большой, а нам тогда она казалась вообще огромной – и разрезала ее на 38 кусочков. Уборщица заносила ведро с водой, от ведра валил пар. Надежда Георгиевна разливала кипяток полулитровой алюминиевой кружкой, давала нам по куску хлеба, и мы в том голодном послевоенном 1947 году были счастливы, потому что учительница нас покормила. Надежду Георгиевну я запомнила навсегда.
В старших классах у нас были интересные педагоги, которые вели литературу и русский язык: Елизавета Васильевна Чепурная и Тамара Степановна Тягурова, грузинка. Она все время устраивала нам всевозможные диспуты и разные мероприятия, хотя ей в то время было лет уже под шестьдесят.
Помню Якова Филиппыча Райха, тоже репрессированного, немца, который учил нас немецкому. В седьмом классе у нас был слепой музыкант Кузьма Кондратьевич, его фамилию я сейчас не помню. Он пришел и спросил: "Ребята, кто из вас хочет научиться играть на каком-нибудь музыкальном инструменте?" Да мы же все хотели! Он создал из нас оркестр, столько времени нам уделял, слепой, представляете? Да он был нам родной человек!
Мне кажется, потому я и помню их всех, что они не считали нас за детей, не сюсюкали с нами. Даже мне, взрослому человеку, не нравится, когда ко мне начинают с хитрым почтением относиться, а детям тем более. Они личности, и разговаривать с ними надо как с личностями, а не как с каким-то детишками непонимающими. И все учителя, которых я запомнила, разговаривали с нами именно так.
Я учился в 13-й школе, там работала учительницей Ирина Атамановская. А отчество забыл, мне уже 90 лет, поэтому простительно. Великолепный учитель, она заставила меня выучить математику, я очень плохо ее знал. Она меня взяла под свою опеку и возилась со мной с четвертого по седьмой класс. Сумела она меня выучить, а парень-то я был хулиганистый, заставила работать. Потом после нее у меня все было благополучно с математикой. Очень внимательная женщина, настойчивая. Все положительные вещи, которые можно сказать об учителе, к ней применимы. Я ее очень запомнил. И еще директора помню – Леонид Алексеевич, а тут уже фамилию забыл. К сожалению, так сложилась судьба, что после окончания школы я ни с кем из них не встречался. Хотя директора раза два видел просто на улице, когда уже работал в театре. После седьмого класса я перешел в 42-ю школу, она помещалась на площади Демидова, когда как раз вышел приказ о всеобщем среднем образовании. А потом судьба бросала меня то туда, то сюда, потом война, вот и не встречались.
Школу я оканчивал в Казахстане, в городе Ленинске, на космодроме Байконур. Школа была уникальная, да и город тоже. Не просто обучающее заведение, там очень много внимания уделяли воспитательной работе. Мы вели серьезную общественную жизнь и были с учителями как одна семья, воспринимали их как своих старших наставников, обращались к ним с любыми вопросами и относились с большим уважением. Они всегда были для нас примером. С особой благодарностью мы вспоминаем свою классную руководительницу Галину Сергеевну Маньковскую. Несмотря на то что в 1980 году по окончании школы мы все разъехались по просторам тогда еще Советского Союза, поддерживаем отношения до сих пор, несколько раз собирались вместе.
Я учился сначала в Башкирии, потом в Уфе. У меня два самых почитаемых учителя, и кого-то одного из них я выделить не могу: самая первая учительница в школе Асма и первый учитель по религии Кахим Хазрат. Они занимают в сердце то же место, что и отец с матерью, потому что направили на путь истинный, дали то, что не могли дать родители. Я считаю, что именно учителя самые главные люди в жизни, потому что именно они дорогу человеку показывают. После первых учителей было еще много, и нельзя сказать, чтобы они были хуже, но эти останутся в сердце навсегда.
Кахима Хазрата уже нет в живых, но я его до сих пор помню. А Асме 92 года, она жива и очень почитаема.
В моей жизни сложилось так, что я постоянно менял школы и учителей... Но один педагог мне запомнился больше всего – Владимир Николаевич Шевчук, который вел у нас военно-патриотический клуб при школе № 88. Сам он был летчик в запасе, спортсмен и просто отличный мужик. Благодаря ему в шестнадцать лет я впервые прыгнул с парашютом, это был последний класс школы. Он многое дал нам через спорт и свое отношение к жизни. Воспитывал боевой дух, характер. Нельзя сказать, чтобы учителя-предметники были недостаточно хороши. Просто он давал не только знания, но и воспитывал.
Сейчас Владимиру Николаевичу около 60 лет, и он до сих пор где-то тренирует ребятишек.
Я пошел в первый класс в далеком 1963 году. Это было в селе Михайловка Кытмановского района. Был пасмурный осенний день, но я хорошо запомнил выражение лица своей учительницы Лидии Федоровны – на нем была какая-то безмятежность.
Начальная школа в нашем селе была очень маленькая, помещений на всех не хватало, и уроки были совмещенные: первый класс занимался вместе со вторым, а третий с четвертым. И у нее на всех хватало терпения, внимания и доброты. Это дорого стоит.
Вообще, в наше время дети ходили в школу, потому что это было нужно и важно. Эмоций тогда было немного. Ни на какую внешнюю атрибутику мы внимания не обращали, сравнивать было не с чем. Да что там говорить, у нас в школе даже электричества тогда не было. Когда в школу пошли мои дети, тут уже все изменилось. Надежды, переживания, гордость...
Прошло уже полвека, но до сих пор с теплотой вспоминаю Наталью Андреевну Любомудрову – учителя, которая ввела меня в мир музыки. Музыканта воспитывать очень сложно: до пьесы еще нужно дорасти, а до этого долго, многократно отрабатывать гаммы, этюды. Я ленилась, была неусидчивым ребенком, как все холерики, но Наталья Андреевна проявила и настоящую мудрость, и любовь. В Москве, когда я училась в Центральной музыкальной школе при консерватории, воспитывалась ведь в детдоме – мама далеко, в Самаре, и болела; заботиться обо мне было особенно некому. Наталья Андреевна приносила на занятия мыло, умывала меня, стригла мне ногти, мазала кремом руки, пришивала воротнички к школьной форме. Кроме того, заставляла меня ходить на все концерты классической музыки – благодаря ей я видела и Шостаковича, и Кабалевского, и Хачатуряна.
Я учился в школе в Курье, и первым моим наставником стала Раиса Антоновна Кобенко. На нее мы смотрели всегда с восторгом, относились очень доверительно. До сих пор помню доброту, материнскую заботу в ее глазах. Это очень поддерживало, ведь райцентр для нас, приехавших из Казачки, где и было-то всего тридцать домов, казался целым городом, мы смотрели на все с восторженной опаской. Потом моим классным руководителем стала Валентина Федоровна Абашина – прекрасный педагог и человек с большой буквы. Мы к ним относились как к большим-большим учителям, хотя они совсем юные были. Конечно же, нельзя не вспомнить с благодарностью о моих наставниках в профессии, институтских педагогах, с которыми мы не только находили взаимопонимание, но и чувствовали отеческую, родственную связь, – это Анатолий Афанасьевич Волович и Галина Георгиевна Шалмина.
Я навсегда запомнил нашего школьного учителя истории Клавдию Ивановну Буханову. Как она давала уроки по истории! Не формально, как это бывает, а живо – умела пошутить, огонек в ней был внутренний. Она научила нас пользоваться картами, чего сегодня не умеют многие студенты университета. И еще вспоминаю учителя по географии Клару Вениаминовну (фамилии, к сожалению, уже не помню) – очень яркую, красивую женщину, которая давала прекрасные знания по своему предмету и каждый урок заставляла нас заполнять контурные карты.
Это была Пановская средняя школа и моя первая учительница Елена Михайловна. Ну и во многом на меня повлияли учителя физкультуры, сперва Онисим Николаевич Дорофеев, потом Виктор Феофанович Артамонов. Это были интересные, творческие личности, они прививали нам любовь к спорту; видели мой интерес и не возражали, чтобы я ходил вообще на все секции, даже со старшими. В итоге все домашние дела перешли на моего младшего брата, по хозяйству приходилось управляться ему, а я говорил: "Зато ты будешь бригадиром". Так и получилось.
В селе Подсоснове, где я окончил среднюю школу, был такой прекрасный учитель физики, наш классный руководитель Петр Корнеевич Классен. Впоследствии он был директором школы, а затем уехал в Германию и там преподает, кстати, тоже в государственной школе. Это человек из учительской династии, его мать – очень известная Евгения Петровна Классен.
Я считаю, что нам с ним просто повезло. Мы были такими сложными, а в итоге стали первыми, и я смотрю сейчас на своих одноклассников и понимаю, что наша жизненная позиция, наши коллективизм и активность идут оттуда, из школы. Мы до сих пор дружим, встречаемся, общаемся...
Он воспринимал нас как равных, и это рождало в нас ответственность, желание оправдать его доверие. Двоечники подтягивались, над отличниками могли и подтрунивать – был коллектив равных, но с огромным уважением к учителю. Он был для нас примером и старшим другом: фотографией увлекался, на баяне играл – пришел к нам после вуза и был полон энергии. Понимаете, когда в любом коллективе есть авторитетные носители позитивного заряда, то коллектив, я тут глубоко убежден, обладает большими воспитательными возможностями. Поэтому учитель должен быть примером, тем, к кому тянутся. Мы же никуда не ушли от пещерного человека – те люди собирались у костра, чтобы их не съел саблезубый тигр, а мы так же вслепую, на инстинкте, тянемся к тому, в ком чувствуем это человеческое тепло, так же сбиваемся у этого костра и греемся. Этот уровень восприятия, на котором мы чувствуем родственные души, вне разума; но дети тянутся к тому, в ком видят искренность и понимание.
Угасают большие огни
И гореть за себя поручают.
Орденов не дождались они –
Сразу памятники получают.