ноябрь 3, 2009
Ситуация с плохими долгами для банков оказалась некритичной: просрочка растет медленнее, чем прогнозировали, второй волны кризиса пока не случилось. Однако проблемы не исчезли. О состоянии банковской системы 23 октября на конференции "Российский банковский сектор: рост или выживание" рассказал Петр Авен, президент "Альфа-банка". Газета "Ваше дело" публикует сокращенный вариант его выступления.
Первая реакция на кризис в России была панической. Начался отток депозитов из банков, население потащило деньги в матрасы. Долларизация росла, стоимость американской валюты падала, что ударило по банковской системе. Финансирование за рубежом было фундаментальным фактором нашего роста. Все, кроме нас, работали по схеме — пустить заработанные за рубежом деньги на кредитование.
За восемь лет российский бизнес увеличил свои заимствования в западных финансовых структурах в 12 раз, существенно росли банковские долги. 20% денег банковской системы на начало кризиса имели иностранное происхождение. "Русский стандарт", розничный кредитный портфель которого до кризиса был на 20% больше, чем у "Альфа-банка", 70% денег занимал за рубежом.
Первая реакция российских властей на кризис мне кажется адекватной и правильной. Государство в лице Минфина и ЦБ предоставило в больших объемах ликвидность. Крупные банки, включая нас, получили хорошую поддержку. У нас доля госденег на пике доходила до 27%, раньше никогда такого не было.
В целом должен сказать, что я ожидал большего роста просрочки. Ее показатель в 6,2% по системе — это не очень большая цифра. Можно было предположить, что безработица будет расти медленнее, чем просрочка, а получилось наоборот. И хотя качество кредитного портфеля в рознице стало падать, это было некатастрофично. Все разговоры шли вокруг корпоративной просрочки и поддержки банковской системы. Когда начался переток денег в доллары, позиция ЦБ стала однозначной — поддерживать курс рубля, проводить медленную девальвацию. Хорошо, что паника была сбита, но потратить $ 170 млрд. на поддержку курса, по-моему, это слишком. Многие банки понимали, что не выживут. Некоторые из них брали доллары, меняли на рубли, потом исчезали. Это был чистый подарок банкам.
Еще одна важная тема — доля плохих долгов в портфеле банков. Госбанки боятся показывать просрочку, исходя из таких соображений: зачем ее демонстрировать сейчас, если это можно сделать в будущем. Тогда, возможно, и другие менеджеры будут работать. Я сам столкнулся с такой ситуацией: хотел у западного банка забрать свои деньги. Мне сказали, что это можно сделать, но после 1 ноября: дескать, у нас отчетность, банки не показывают честную просрочку.
По нашим оценкам, на конец года просрочка составит 10%. По оценкам Натальи Орловой, нашего главного экономиста, 5% еще скрыто. Получается, что реальная просрочка составляет 15%. Если сейчас не предпринять меры по увеличению капитала банковского сектора, то тогда 40% существующего капитала будет потеряно. Это значит, что банки будут жить и работать, но им не хватит ресурсов, чтобы исполнять свою роль по кредитованию экономики. Вместо того чтобы заниматься новым кредитованием, банки расхлебывают проблемы. БРИК сейчас может остаться без России, так как у нас самое большое падение, мы рискуем надолго оказаться в состоянии стагнации.
Точно так же система нуждается в консолидации. В России порядка 1 тыс. банков — в системе страхования вкладов, но на 200 крупнейших приходится 93% активов, 94% кредитов, 90% депозитов. Можно было бы и 50 ограничиться — на них приходится 80% активов, примерно столько же кредитов и депозитов. Фактически 50 банков покрывают почти всю систему, 200 — вообще всю. Зачем нужны остальные банки, не очень понятно.