октябрь 29, 2010
– Мне дали 31 тысячу рублей и сказали: "Можете идти". А мне некуда. Нет ни прописки, ничего. Летом я жила у подруг, осенью оказалась на улице…
Сложно поверить, что моей собеседнице Лене Пахомовой действительно двадцать лет – кажется, она совсем ребенок. Недавно история этой девочки и еще двоих парней напомнила общественникам о проблемах "граждан из числа сирот". Почему они не находят своего места в жизни?
Выпускники детского дома в социальном центре "Доброе сердце".
Анна Зайкова
В этом году в общественной организации "Доброе сердце", куда желающие приносят вещи и обувь для сирот, друг за другом нашли временный приют трое молодых людей: Дима, Вадим и Лена. От покровителей они получают кров и провизию – крупы и китайскую лапшу. Есть что есть, есть где спать – уже хорошо.
Дима здесь "первенец". , до этого скитался по гостям и ночлежкам, пытался работать, пытался искать помощи. Не воровал принципиально – не во имя заповедей и закона, а во имя себя – боялся, что посадят.
– Я всегда думал, что че-нибудь у меня получится в этой жизни, – делится молодой человек. – Я хотел встать в очередь на получение жилья сразу, как только мне исполнилось 18 лет (сейчас Диме 22 года. – Прим. авт.), но не знал, что для этого нужно делать. Задавал вопросы воспитателям, отвечали: ничего не надо, сами все сделаем. Но не сделали. Окончил училище – свободен. Ни квартиры, ни прописки. Отсюда все сложности: устроиться на работу невозможно. Предлагают только калымы, да и то от моих услуг часто отказывались, потому что я невысокий, слабый и худой. Что делать? Воровать я не хочу, потому что не хочу в тюрьму. Обращался за помощью к каким-то депутатам, в какие-то партии, потому что не знал, куда еще можно. Без толку. И только познакомившись в "Добром сердце" с Татьяной Ивановной (Т.И. Вольфсон – руководитель центра солидарности. – Прим. авт.), понял, что нужно идти в суд, узнал, как это правильно сделать.
Дима привел в "Доброе сердце" и своего товарища по несчастью Вадима. Этот двадцатилетний молодой человек всем своим видом демонстрирует непокорность. Он не желает мириться с обстоятельствами, идти на уступки. Я подумала, что, окажись эти двое в других условиях, они смогли бы многого достичь: у одного – изворотливость ума, у другого – сила. Но ни то, ни другое, увы, не пригодилось. Пока Дима скитался, Вадим уже сидел в тюрьме. Он постарался объяснить почему.
– Вообще-то, я, еще учась в училище, ходил к воспитателю и просил помочь мне с будущим жильем. Надоел им всем с вопросом: куда я пойду, когда выпущусь? Но от меня только отбрехивались, отвечали: вот выпустишься, там и решим. В 17 лет я сел. Через год освободился, восстанавливать в училище меня не стали. Вот где мне жить? Что делать? Я на улице, понимаете? Калымы – очень сомнительный заработок: могут и не заплатить. Вот и что делать прикажете таким, как я? Я понимаю, что богатые люди ни при чем, но я злюсь на них: почему кому-то все, а кому-то ничего? Я реально не понимаю, как жить честно, когда нет жилья и работы! Некоторые приятели для этого сходятся с девчонками – чисто ради ночлега. Я так не хочу. Если бы мне и здесь отказали в помощи, я вам честно скажу: пошел бы кого-нибудь и ограбил, чтобы опять сесть. А что делать?.. Я мечтаю когда-нибудь снять документальный фильм про малолеток, которые живут по вокзалам и баракам. Пусть все их увидят. А то сначала красят эту жизнь, а потом хватаются за голову, что преступность в стране растет.
…Парни делятся подробностями своей биографии, временами перебивая друг друга. Лена молчит.
– А девчонки вообще, – говорит Вадим, – они, если не находят родственников, в основном как-то пропадают. То есть про них потом ничего неизвестно.
С Лены сняли инвалидность, когда ей исполнилось 18 лет. Не потому что она чудом излечилась, а потому что не нашлось человека, который помог бы ей перевестись с детской на взрослую. Я слышала, как ее назвали "божиим одуванчиком" – так и есть. Но и она была отправлена в большую жизнь без поддержки, опеки и даже пособия, которое могла бы получать за свою инвалидность. Зато у Лены была справка о том, что дополнительные физические нагрузки ей противопоказаны.
– В училище меня хотели поставить в очередь на квартиру, но социальным педагогам было некогда этим заниматься, – рассказывает девушка. – В июне 2010-го был наш выпуск… Я подошла к воспитателю, спрашиваю: "Куда мне теперь идти?" Она говорит: "Снимай квартиру". Я спросила: "На что?" Она: "Ну, не знаю". Я поехала к одногруппнице. Из подъемных – 31 тысяча рублей – платила ее родителям за комнату и продукты. Все лето я жила у них, помогала по хозяйству, читала книжки. Я искала себе работу: пыталась устроиться шить бахилы, хотела идти уборщицей или посудомойкой. Но меня нигде не берут, боятся, что я не выдержу и за меня придется нести ответственность. Они боятся, что я не смогу даже мыть посуду. А я смогу. Я всем говорю, что согласна на любую работу. А мне: "У вас ограничение, не возьмем".
Когда лето закончилось, мама той девочки, у которой я жила, попросила меня съехать. Я поехала к другой подружке, она приютила меня на три дня. А потом к ним должны были приехать родственники, нужно было их где-то разместить, и папа девочки сказал: "Я не собираюсь весь Барнаул сюда свозить. Пусть они что-нибудь решают с тобой: комнату выдают на время или что-то еще. Не все же время тебе так мотаться". И привез меня в администрацию Центрального района.
Оттуда Лену отправили в "Доброе сердце".
По закону в Алтайском крае сироты могут вставать в очередь на получение жилья только по достижении 18 лет. Им выдают субсидии в размере рыночной стоимости 33 квадратных метров жилой площади. На 1 января 2010 года разрешения жилищного вопроса ждали 441 человек, до конца этого года 100 из них заедут в свои дома. Всего в период с 2002 по 2010 год субсидии были выданы только 506. Ежегодно средств на поддержку сирот выделяется все больше, растет и число ожидающих.
– Встать в очередь можно через жилищную комиссию в своем муниципальном образовании, – объясняет Юлия Бубенчикова, специалист отдела специального образования и семейных форм воспитания детей, оставшихся без попечения родителей краевого управления по образованию. – Там по общим требованиям сироты должны предоставить место постоянной регистрации и проживания. Естественно, у большинства этого нет. Тот, кто хочет, чтобы ему помогли, должен обращаться в наше управление или органы опеки. В Алтайском крае сложилась такая практика: суд подтверждает право гражданина, проживающего в общежитии, на постановку в очередь и получение субсидии. После этого сироту ставят в очередь. Когда приходит время (пока средний срок ожидания – два года), выдается субсидия. Самое главное – проявить инициативу. У нас в государстве все носит заявительный характер. Никто вместо сироты не может написать заявление. Суды, органы опеки, главы муниципалитетов – все заинтересованы в том, чтобы помочь таким детям. Раз получается так, что государство нарушает их права – не кто-то конкретный, а вся система, – мы их никогда не бросаем. Вопрос только в том, что не все доходят до нас.
Судьбы Димы, Лены и Вадима на время определены. В январе Вадима восстановят в училище, и он сможет жить в общежитии. Дима недавно по решению суда получил прописку в центре для лиц бомж и теперь встанет в очередь на квартиру, устроится на работу. Пока оба парня живут в "Добром сердце". Лене же позволили получать второе образование в училище (что раньше по уставу запрещалось). По словам Раисы Федоровой, председателя краевого отделения Российского детского фонда, в крае очень остро стоит проблема обустройства жизни сирот. Люди этой категории, как убеждена Раиса Степановна, нуждаются в патронате, т. к. из-за своей неприспособленности к жизни зачастую становятся жертвами мошенников или вовсе опускаются на социальное дно.
– На заседании Общественной палаты мы договорились в ближайшее время подготовить материал с предложениями губернатору, – комментирует г-жа Федорова. – Не хочется озвучивать их раньше времени, но у нас вполне конкретные проекты, которые реально воплотить в жизнь. Постановление о патронатном сопровождении сирот принято, но на практике оно плохо осуществляется. Ребятишки в итоге остаются без него. У них множество проблем с трудоустройством, получением квартир и так далее. Все это нужно и важно решать.
12 000 сирот официально зарегистрировано на территории Алтайского края.
В 2008 году в краевой реестр было внесено 56 человек, в 2009-м – 226, в 2010-м – 296. Субсидии получили в 2008 году 77 человек, в 2009-м – 51, в 2010-м – 75 (до конца года деньги будут выданы еще 30 гражданам). Общая сумма субсидий в 2010 году составила 70 млн. 400 тысяч рублей, что в 2,4 раза больше, чем в предыдущем.