май 18, 2011
В мае Бийский гарнизонный военный суд вынес приговор жителю Мамонтовского района Илье Лялину. Военнослужащий Лялин пропал из воинской части 22316 за месяц до окончания службы. Первыми забили тревогу родственники рядового, не сумевшие до него дозвониться. Когда Виктория Григорук, мать рядового Лялина приехала в воинскую часть, то не смогла услышать от командиров части внятного ответа на вопрос: "Где мой сын, почему и когда он пропал?". В начале декабря Илья нашелся. В объяснительной рядовой изложил факты своего исчезновения, которые кажутся фантастическими. Речь шла о том, что представители силовых структур внедрили молодого человека в новосибирскую протестантскую церковь. Там он находился до тех пор, пока не начался ритуал посвящения.
Во время следствия и на судебном процессе Илья Лялин упорно держался этой версии, не подкрепленную ни показаниями представителей силовых структур, ни какими либо документами. Командиры части, вызванные на суд как свидетели, в свою очередь, терялись в подробностях исчезновения рядового. Долгое время они называли разные даты самовольного оставления части Лялиным.
Представители Новосибирской протестантской церкви подтвердили, что какое-то время Илья действительно находился там. На суд был вызван офицер, который в первый приезд матери в часть, сказал, что ее сын находится в секте. Офицер подтвердил, что говорил эти слова, но заметил, что говорил их не потому, что Лялин был кем-то завербован.
В итоге суд приговорил бывшего военнослужащего за самовольное оставление части к шести месяцам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии–поселении.
Родственники Лялина нашли сильного адвоката, и он так все поворачивал, что не солдат плохой, а офицеры плохие. Дали Лялину шесть месяцев поселения, при этом у нас в части двух офицеров чуть не уволили. Надо было давать больше, я считаю.
Я до сих пор не пойму, что это было, для чего это было. Для меня мой сын будет прав. Если бы я в части не столкнулась с таким количеством вранья, с той же поддельной телеграммой, которая, кстати, на суде и не всплыла, если бы мне сразу сообщили о пропаже сына, я, быть может, думала по-другому. Илье сказали в самом начале следствия "Встань на колени, признайся, что сам сбежал, ничего не будет", но он настаивал на своей версии".
К нам, в Мамонтово, приезжал представитель силовых структур, был у нас дома. Когда мой муж спросил его, могла ли в действительности быть такая ситуация, о которой рассказывает Илья, тот ответил, что теоретически возможно, и добавил "могли не учесть родительский фактор". Но на суде этот представитель сказал, что такого не говорил и мы его не так поняли.
Мне сказали, что можем предъявить военным встречный иск, но за полгода мытарств, нет уже ни сил, ни желания. В груди какая-то пустота. Когда я искала сына, мне многие говорили, что надо бить во все колокола, иначе он может не отыскаться. Что я тогда пережила, не передашь словами. А когда Илья нашелся, мне неофициально военные сказали, что если бы я не подняла шум, то суда бы не было. А так была задета честь мундира. На суде подполковник Паринов сказал: "Приехала мамка, шум подняла". Судья его даже спросил: "Неужели вам не было интересно для себя узнать, что произошло? Вы разбирались?" Он ответил: "Нет, мне это не надо".
Сам Илья Лялин, которому мы через родственников передавали нашу просьбу прокомментировать ситуацию, в редакцию так и не позвонил.
Адвокат Олег Казаков тоже отказался от комментариев.