ноябрь 17, 2011
Принято считать, что власть и общество в нашей стране существуют автономно, что власть игнорирует общество, а граждане инертны и не желают участвовать в делах власти. Тем не менее в последние годы предпринимаются попытки восстановления обратной связи через институты, которые должны транслировать в исполнительную власть общественное мнение, – последней инициативой такого рода было предложение президента Медведева о создании "Большого правительства". Для чего на самом деле создаются такие институты? Интересуется ли власть мнением граждан? Способно ли общественное мнение реально повлиять на положение дел в стране?
Альтернативные "торговые" митинги в Барнауле. 28 марта 2011г.
Олег Богданов
|
1989 |
2001 |
2010 |
|
|
Изменилось к лучшему |
68 |
26 |
10 |
|
Изменилось к худшему |
4 |
19 |
23 |
|
Никак не изменилось |
16 |
45 |
56 |
|
Затрудняюсь ответить |
12 |
11 |
11 |
Ежегодный опрос 1 600 россиян проведен "Левада-центром".
Институт общественного мнения складывается вне зависимости от того, хочет этого власть и население или нет. Хоть многим и кажется, что "от нас ничего не зависит", на самом деле, разумеется, общественное мнение серьезно влияет на происходящие в стране процессы. Оно ведь функционирует не только в политической сфере. Например, когда мы говорим об автомобиле "японское качество" – это общественное мнение в сфере потребления.
В политике далеко не все инициативы власти получают поддержку общества. Когда ретивые чиновники пытались запретить автомобили с правым рулем, общественность, особенно на Дальнем Востоке, запротестовала. Есть разные режимы взаимодействия общественного мнения и власти – игнорирования, патернализма (когда власть – "старший брат"), партнерства. Разумеется, власти знать общественное мнение необходимо, незнание чревато серьезными проблемами, народными волнениями. Взглянем на Европу: общественность "сняла" премьер-министра Греции Папандреу, а теперь и итальянского Берлускони.
В России же сейчас режим патернализма. Это не равноправное партнерство, не симметричные двусторонние отношения, а скорее отношение родителя к неразумному ребенку.
При режимах патернализма и подавления общественное мнение находит разные выходы. В брежневские годы его выражало искусство – театр на Таганке, Высоцкий, авангардисты. Политический анекдот, между прочим, очень интересный формат выражения общественного мнения. Сейчас, например, их очень мало, потому что можно какие-то вещи высказывать прямо.
Общественное мнение, опирается на эмоции, обыденное сознание, стереотипы. Поэтому им с успехом управляют грамотные манипуляторы и у нас, и на Западе. Появились новые каналы – можно взять сто популярных блогеров, рассказать им что-то, и если они поверят и напишут, получится эффективная манипуляция.
Если не давать общественному мнению нормальных форматов реализации, крышку срывает и то, что могло реализоваться через выборы и референдумы переходит диктатуру общественного мнения – как в Тунисе, Египте. Если мы хотим сохранить страну устойчивой, баланс надо менять в сторону расширения возможностей для СМИ.
Как повысить самооценку общества? Реагировать на него хоть как-то.
Общественное мнение в России, безусловно, существует, но его воздействие на общественно-политическую жизнь страны очень низкое. Когда большинством обычных людей что-то осуждается – это общественное мнение. Если люди говорят: "Власть нас накормила, и пусть она такой и остается", – это тоже общественное мнение. Власть сканирует общественное мнение, но работает автономно, без внимания к нему. Есть решения, которые принимаются под давлением общественного мнения, но это скорее исключение из правил.
Считается, что активность граждан в прошлом году выросла, но это не конструктивная активность, а протестные выступления – власть сегодня в большей степени реагирует на протест. При этом централизация власти предполагает оценку деятельности чиновничьего аппарата нижестоящего уровня по публичным выступлениям и СМИ. Поэтому выступления гасятся всеми доступными методами. Но игнорирование общественного мнения возможно до определенной степени. Протестные акции – это как температура, это знак о том, что в обществе назрели проблемы. Я глубоко убежден, что вывести общество из этого состояния может только диалог, хотя продолжать заниматься общественной деятельностью мне позволяет только природный оптимизм.
Пока, к сожалению, нам редко удается добиться реальных результатов в своей работе. Может быть, мы недостаточно красноречивы. Или чиновники еще не убедились, что наши предложения, как правило, основываются на общественном мнении.
Власти и обществу нужно учиться разговаривать друг с другом. Пока сигналы гражданского общества настолько слабы, что чиновники позволяют себе полагать, будто против определенного законодательного акта реально протестуют полтора десятка человек, а зачем идти на поводу у такого малого числа людей? На месте государства я бы тратил на гражданские институты как можно больше средств. Но постарался бы, чтобы размер финансовой помощи не влиял на результаты их деятельности. Если в угоду мне, как чиновнику, будут подгонять мнение, которое мне нужно, грош ему цена.
Общественное мнение у нас, конечно, есть. Но инструментов донесения его до органов власти – нет. Они существуют только формально. Я состою в двух общественных советах – это площадки, где обсуждаются проблемы, принимаются резолюции. Собрались, поговорили и… все. Мы не раз выводили людей на улицы, но результат достигался все же постоянной, рутинной перепиской с органами власти.
Конечно, критическая масса копится. И, наверное, есть внутренние документы, регламентирующие, когда стоит обращать на нее внимание. Мы принимали участие в масштабных кампаниях по Байкалу. Целлюлозно-бумажный комбинат работает до сих пор, а вот от строительства нефтепровода Байкал уберегли. Взять Химкинский лес. Президент приостановил проект из-за массовых выступлений. Но в итоге-то строительство там идет – можно найти способы, как это нивелировать. Власти вынуждены, конечно, считаться с общественным мнением – приходится больше изворачиваться.
В чем разница между общественниками и чиновниками? Чиновнику каждый день капает зарплата. А нам никто не платит. Я надеюсь, что 37-й год все-таки не вернется, расстреливать за мнение не начнут. Но давление есть. Когда у нас был суд с Управлением лесами Алтайского края, кто нас только ни проверял! И Счетная палата, и управление по борьбе с экономическими преступлениями, и прокуратура. Причины находились…
Институт общественного мнения возник в рамках западного общества, которое регулируется своими законами развития. В России он еще окончательно не оформился – местами копируется, местами пародируется и к тому же испытывает мощное манипулятивное влияние со стороны олигархов и политических партий. Особенно это проявляется в предвыборный период.
Развитие института общественного мнения зависит, прежде всего, от повышения культуры населения – оно должно читать не только журнал "Лиза" и смотреть не только MTV. Пока, к сожалению, носителей высокого уровня культуры у нас становится все меньше.
Часто общественное мнение пытаются подменить искусственно созданными группировками, которые выходят на площади и выкрикивают противоречащие друг другу лозунги. Это не общественное мнение, а нервирование общественности. Во время всеобщего крика невозможно что-то донести, это примитивная форма выражения гражданской позиции. Существуют же порталы электронного правительства, страницы газет, зарегистрированные инициативные группы, с помощью которых можно вести диалог.
Я считаю существенной победой общественного мнения усиление цензурных рамок в отношении рекламы алкоголя на телевидении. А вот в сфере образования и медицины мнение граждан еще не столь влиятельно.
Мое мнение может услышать каждый, проблема в том, что не спрашивают. Нет каналов, где бы я мог высказаться напрямую. Единственное – Интернет, Твиттер, но чаще – кухня. Интернет сейчас тоже не лучшее место высказывания мыслей.
Я не высказываю свое мнение, если понимаю, что оно не будет поддержано. Лучше промолчу, так будет комфортнее. Не думаю, что власти интересно знать мое мнение. Его выслушивают, но не учитывают, оно ни на что не влияет.
Я часто высказываю свое мнение по важным проблемам, но обычно мои слушатели – друзья, свой круг. Нашим депутатам бессмысленно что-то говорить. Когда мои знакомые пытались решить свою проблему, обращались к властям, писали письма – все бесполезно.
Свободно высказывать свое мнение я могу только в близком кругу. Публично – в зависимости от общества и далеко не всегда. Может, это боязнь последствий. Открыто могу высказывать мнение только о своей зарплате.
"Институт общественного мнения в России слаб, поскольку зависит от контролируемых властью СМИ, которые превращены в систему государственной пропаганды", – говорит Лев Гудков, социолог, директор "Левада-центра". Чтобы "глас народа" окреп, обществу нужны публичные дискуссии.
– Общественное мнение сейчас не может быть адекватно выражено, поскольку у многих из тех, кто его формулирует, нет доступа к значительной части аудитории, к телевидению. Пресса в немного большей степени свободна и адекватна, но все равно во всех исследованиях общественного мнения мы ловим скорее эффект пропаганды, нежели возможность артикулирования общественных настроений. Общественное мнение слабо в той мере, в какой слабо гражданское общество, а эта слабость – из-за недостатка публичных дискуссий, авторитетных групп, которые могли бы давать возможный спектр решения тех или иных проблем, осуществлять обратную связь с властью. Нет средств выражения общественного мнения, поэтому оно во многом рутинно и инерционно, определяется кремлевскими властями или губернаторами на местах.
Люди без возможности артикулировать собственные представления вынуждены ориентироваться либо на то, что они видят вокруг себя (а это всегда неоформленный опыт), либо повторять стереотипы пропаганды. Чем проблема дальше от повседневной жизни людей, тем более манипулируемо их мнение. Наивысший эффект пропаганда дает в отношении международных дел и общих проблем в стране.
Есть две профессиональные проблемы, связанные с исследованием общественного мнения, – качество получаемой информации и оценка ее результатов. Кремль, конечно, хотел бы обладать монополией на интерпретацию – указывать, что можно выдавать, а что лучше придержать. То есть сделать опросы общественного мнения не реакцией общества, а вспомогательным средством для управления им. Сегодня большинство федеральных институтов изучения общественного мнения финансируются властью, обслуживают ее интересы. Поэтому время от времени идут фальсификаты – людям задаются наводящие вопросы, на которые получают желаемые ответы.