март 11, 2012
В Шипуновском районе завершился суд о восстановлении в родительских правах жителей села Хлопунова Ольги и Владимира Казыро. По решению суда семья из села Новосельского, в которой полгода воспитывался двухлетний Тима Казыро, должна передать ребенка обратно кровным родителям.
Тимоша.
Олег Богданов
29 февраля, 13.00. За два часа до суда.
Увидев нас, малыш обнимает "маму Надю", крепко прижимается к ней.
– Боится посторонних людей, – говорит Надежда Леонова. – Когда его из больницы забирала, куда Тимошу от родителей пьющих увезли, также за шею крепко обнял. Был синий, больной, очень худенький, по ночам просыпался, плакал, на окно показывал. Мы его даже к бабушке-знахарке возили от испуга лечить.
Десять лет у нас детей не было, и тут такая радость, – улыбается Надежда. – Он сразу нас с Женей стал мамой и папой называть.
Евгений Леонов показывает запись в телефоне, где Тимоша о чем-то радостно поет.
– Ребенок расцвел, – кивает на Тиму Алексей Кобяков, староста Новосельского. – Сердце кровью обливается, как подумаю о том, что его могут к горе-родителям вернуть. Вчера побывал у них в Хлопунове, посмотрел, как живут. Окна не заделаны, стены полопались. Ну, закодировались они сейчас, одыбались, а надолго ли…
Пока едем из Новосельского в Шипуново, староста рассказывает, что семье Леоновых малыша передали после того, как кровных родителей ограничили в родительских правах.
– При мне это было, – вспоминает Алексей Самойлович, – супругов обнадежили, что ребенок у них скорей всего и останется…
29 февраля, 15.10. Суд идет.
Владимир Казыро, отец Тимоши, сбивчиво говорит о том, что очень хочет вернуть сына в семью, что с июня 2011 года не пьет спиртного ни капли, что даже в феврале, когда ему 45 исполнилось, пил только сок. Рассказывает о том, что в доме сделан ремонт и подготовлена детская комната.
Вслед за ним Ольга Казыро четко произносит: "То, что было, то было. Но сейчас мы все осознали".
– Почему только сейчас? – спрашивает судья.
– У меня даже мысли не было, что ребенка могут забрать, – признается женщина.– А тут попались в пьяном бреду… Я даю слово, что все будет нормально, – повторяет она, как заклинание. – Мне ребенок дорог…
Алексей Фахрисамов, старший инспектор по опеке и попечительству, напоминает участникам процесса события того дня, когда ребенок "был изъят из семьи".
– Были тревожные сигналы. Приехав в Хлопуново с очередным рейдом, мы увидели дом Казыро открытым настежь. Самих супругов нашли на другом конце деревни. Мальчик сидел на коленях у пьяной матери. Его жизни угрожала опасность. Тогда же ребенка мы забрали и поместили в районную больницу.
– Сейчас у Казыро есть стремление вернуть ребенка в семью,– объявляет представитель органов опеки. – Их настойчивость даже удивляет. Очень редкий случай. Из двух десятков родителей, которых в районе ограничивали в родительских правах, это второй случай, когда семья подает в суд. Казыро бросили пить, сделали в доме ремонт. Вероятно, они изменили свое отношение к воспитанию ребенка.
– Органы опеки полагают, что семью можно восстановить в родительских правах, – объявляет Алексей Фахрисамов.
– Это позорище какое-то! – взрывается Алексей Кобяков. – Ваша честь, инспектор вчера был в доме Казыро. И так же, как я, возмущался тем, что там творится. Я не понимаю тех людей, которые говорят, что там все нормально. Образ жизни увидел. Ладно, муж на инвалидности. Молодая женщина тоже нигде не работает. В хозяйстве ни куренка. В доме тряпки по разным углам валяются. Ведро стоит с питьевой водой, рядом – ведро помойное. Это что, не опасность для ребенка? В доме щели, в трещины рука лезет. Из всего ремонта только побелка. Эта семья не научит трудолюбию, чему она вообще научит ребенка?! Я им в лицо вчера это говорил. И мне непонятно, почему представитель опеки сегодня занял совсем другую позицию.
– Хотелось бы дать пояснения на столь эмоциональное выступление, – вновь просит слова Алексей Фахрисамов. – В доме истцов тепло. Нет ничего такого, что бы угрожало жизни и здоровью ребенка. А к порядку у каждого свое отношение. Если бы мы за стиль жизни родительских прав лишали, тогда полстраны бы лишили.
Следующий свидетель, Андрей Пищальников, председатель хлопуновского сельсовета, говорит, что пьянок в доме Казыро сейчас нет и соседи это подтверждают.
– Смотришь, может, правда одумались,– задумчиво подытоживает председатель сельсовета. – Надо дать людям шанс.
Перерыв. В коридоре суда. Надежда Леонова плачет.
– Как же так? – говорит сквозь слезы. – Где они раньше были, когда ребенок в больнице синий лежал, огрызки подбирал?
– Да он же у кровных родителей вечно голодным будет! – громко говорит кто-то.
– Неправда. Я все сделаю, чтобы поднять ребенка на ноги, – сбиваясь, повторяет, как клятву, Владимир Казыро. – Я буду ползать на коленях, но у ребенка будут все возможности и свежие продукты …
– Не только у них есть игрушки и качели, у нас тоже качели есть для него, – хмуро говорит Ольга Казыро.
– Не верю,– горячится Алексей Кобяков.– Ни в то, что органы опеки действуют в интересах ребенка, ни в благие намерения этих родителей. Не верю и в любовь их, скорей всего всполошились из-за алиментов, которые из его пенсии высчитывали… Сейчас спросил инспектора: "А что будем делать, когда они снова запьют?" Тот спокойно ответил: "Тогда снова ребенка отберем". Ребятенок мячик, что ли, чтобы его туда-сюда кидать?
Алексей Фахрисамов между тем объясняет, что органы опеки действуют в рамках закона: родители, ограниченные в правах, имеют возможность обратиться в суд, чтобы доказать, что изменили свое отношение к ребенку, и вернуть его в свою кровную семью.
– Было бы хуже и странно, если бы они не обратились, – подчеркивает инспектор, – поскольку у нас сплошь и рядом лишение родительских прав. Получается, что государство поддерживает детей при живых родителях, а родители продолжают вести праздный образ жизни. В данном случае родители доказали, что они исправились, показали стремление вернуть сына. Интересовались его жизнью, здоровьем.
– Может быть, не стоит тогда в момент испытательного срока торопиться отдавать детей опекунам? – спрашиваю я. – Посмотрите, что творится с Надеждой Леоновой…
– Законодательством эта форма больше приветствуется, и так слишком много брошенных детей находится в государственных учреждениях, – комментирует инспектор.
Надежда и Евгений Леоновы, по словам Фахрисамова, были предупреждены о порядке оформления опекунства.
– Они, конечно, привязались к мальчику, видимо, планировали, что он останется в их семье. Вначале и у нас не было уверенности, что кровные родители будут стремиться к чему-то, бросят пить. Но на самом деле это произошло, и хорошо.
По словам представителя опеки, все выходило хорошо, по закону, в интересах ребенка. Вот только очень уж нехорошо на душе после этого суда. И тревожно. За семью Надежды и Евгения Леоновых: смогут ли они пережить эту ситуацию и вновь решиться взять в семью приемного ребенка? За семью Владимира и Ольги Казыро, которые сегодня не пьют, но живут на маленькую пенсию по инвалидности и редкие калымы. Хватит ли у них решимости выполнить свои нынешние обещания перед сыном? Хватит ли у сельской администрации ответственности и возможности не только на словах давать семье шанс, но и помочь с работой? И тревожно за маленького Тиму, которому предстоит вновь отвыкнуть от одной мамы и привыкнуть к другой…
900 граждан были лишены родительских прав в Алтайском крае в 2011 году. За последние четыре года количество родителей, лишенных родительских прав, уменьшилось на 31%. Сегодня в крае в качестве профилактической меры стало чаще использоваться ограничение в родительских правах. Число таких родителей по сравнению с 2008 годом увеличилось почти вдвое, сообщили в пресс-службе краевого управления по образованию и делам молодежи.
Преимущество кровной семьи и право ребенка на кровную семью бесспорно. Если суд рассмотрел и решил, что родители сделали все возможное, чтобы вернуть ребенка в семью, что он может там проживать, – надо возвращать. За соблюдением прав ребенка в кровной семье, безусловно, должны сейчас какое-то время вести наблюдение.
Здесь очень сложная ситуация, много вопросов остается неясных. К сожалению, у нас в стране хватает случаев, когда органы опеки изымают детей из кровной семьи, не очень разбираясь во всех обстоятельствах. Например, за то, что в холодильнике пусто. Любая история с ограничением родительских прав очень сложная... Я за то, чтобы ребенок воспитывался в кровной семье. Но только в той, которая стремится встать на ноги, стремится и способна обеспечить детей, создать нормальные условия для их развития и здоровья. Отдавать ребенка в ту или другую семью, не сделав ничего для кровной, не попытавшись помочь им в трудоустройстве, неправильно. Или они совсем не хотят работать? Не хотят держать огород, хозяйство? На маленькую пенсию по инвалидности жить невозможно. Я за то, чтобы в нашем государстве родной семье выплачивали достойное пособие на ребенка, а не то, на которое можно купить два пакета молока и две буханки хлеба.