август 10, 2012
"Краткая биография династии Воронковых" – так называются воспоминания, которые в девяностых годах прошлого века написал житель Барнаула Андрей Яковлевич Воронков. Когда ему было под восемьдесят, он, бывший главный пожарный кожзавода, решил поведать внукам и правнукам историю своей семьи начиная со времени крестьянского переселения из центра России в Сибирь. Предлагаем вам отрывки из этих колоритных записок.
В 1891 году многие семьи стали поговаривать о вольных землях Сибири. Как и многие рисковые мужики, Воронков Данила Агафонович решил совершить небывалый поход. Всю зиму шли разговоры, приготовления в дальний путь. Как просохли весенние дороги, отпраздновали Пасху, у Данилы Агафоновича были готовы к отправке две пары лошадей в полной упряжке с одной лошадью запасной.
В последних днях апреля на центральную улицу села Синие Липяги Борисоглебской волости Нижнедевицкого уезда Воронежской губернии вышел большой обоз. Деревенские старожилы во главе с церковным старостой подняли хоругви, священник отслужил напутственный молебен. Отъезжающие мужики предложили Даниле поставить его лошадей во главу обоза: "Давай, Агафоныч, хаживал ты у нас на заработках, передом проложи и тут дорожку с легкой руки". Данила вывел вперед свою упряжку, бросил в тележную будку трое запасных лаптей, снял картуз, перекрестился на четыре стороны и промолвил: "Простите, люди добрые, не поминайте лихом, ежели что не так делал", нахлобучил картуз и тронул вожжами лошадей.
К намеченной цели переселенцы прибыли под Покров, померив расстояние от Воронежа до подножий Алтайских гор за пять месяцев. Прибыв в село Харлово Березово-Покровской волости Змеиногорского уезда Томской губернии, Данила Агафоныч сохранил и семью, и тягловую силу.
По приезде Данила Агафонович с семьей был встречен радушно, так как в Харлове уже жили родные, приехавшие из тех же мест, что и новосел. Но в первую зимовку случилось несчастье. Простыл и приказал долго жить сын-большак Трофим, оставив жену Варвару с дочкой Аннушкой на попечение родителей.
В эту зиму они работали по людям всей семьей. В 19 верстах от Харлова находилось волостное село Березовка. Туда весной следующего года Данила Агафоныч перевез семью и нанялся работать к богатею Пчельникову. После отработанного года хозяин за работу дал дойную корову, пять овец и обеспечил на зиму хлебом согласно договору.
Данила Агафонович скоро вошел в авторитет у односельчан, ему даже не осмелились дать прозвище, как это бывало. Называли просто Гофоныч.
Чтобы не жить у людей, глава семейства решил любой ценой построить хату "с помощью добрых людей", как он сам выражался. Была организована помощь на поездку за 90 верст за лесом. По бедности был куплен тополь. Рубили, пилили, сразу покладали на лошадей. Были 20 мужиков, обоз из 50 лошадей. Это позволило в один раз привезти лес для постройки хаты. Избу Гофоныч начал рубить с подвала, усадьбу ему нарезали в центре села размером в одну десятину, хату срубил размером 8 на 8 аршинов, в три окна, пол земляной, крыша соломенная, залита глиной, сенцы плетенные из чащи, что привезли с реки Чарыш. 37 лет суждено было простоять этой избе, в которой росли дети и совершались свадебные обряды.
В семье было пять дочерей, и ни одна в девках не засиделась. За счет приглядного вида, несмотря на бедность стремящегося к богатству отца, они были разобраны согласно возрасту по положенному обычаю. С помощью богатых зятьев Данила Агафоныч организовал уже не хату, а домик, только покрыл камышом, но это было модно в те годы.
Предав земле старшего сына Трофима, Данила Агафоныч наблюдательнее стал относиться ко второму сыну – Яше, который был привезен в Сибирь на девятом годочке. Бывали случаи, когда Яшу у Данилы Агафоныча просили на день, на два поборонить, поездить верхом. Но Агафонович не позволял этого, говорил: "…вдруг простынет, лучше я сам приеду, помогу…" Он знал, что не будет Яшки – кончится фамилия Воронковых, потому сын охранялся от всех неприятностей и тяжких работ. Когда же Якову стукнуло 18, отец решил оженить его. Невеста Соня была из большой семьи, приехавшей из Тамбовской губернии. По случаю сватовства Гофоныч сменил лапти и обул сапоги. Свадьба была скручена в два дня, после молодые были отправлены на сенокос: пора была страдная, разгуливаться было некогда. В конце года на свет появилась Нюрушка, Данилу стали называть дедушкой, хотя он был могуч как дуб, по-прежнему шел передом в работе.
Когда у Якова появился сын Илья, а то было в 1906 году, он купил сенокосилку за пять рублей, плуг воронежской марки № 3 и хлебом засыпал амбар под самую обреху. Росло хозяйство, росла семья. Я родился в 1910 году и по святцам был назван в честь Андрея Первозванного.
Яков к этому времени взял бразды правления, стал прихватывать временно работников: для посева, для уборки сена и хлеба, для молотьбы, ну и для вывоза корма зимой. К 1914 году хозяйство Воронковых сравнялось со многими односельчанами. Якова уже стали величать Данилычем.
Когда объявили войну, то в армию у Воронковых чуть не забрали всех меринов. "У Воронковых можно забрать всех, так как они подходят к строевой службе", – предложила ветеринарная комиссия. Лишь благодаря связям с волостным управлением отделался Яков двумя лучшими меринами.
В 1916 году царь-батюшка пригласил постоять за матушку Россию и синебилетников, то есть единственных сынов, которых на службу не брали. Пошел на войну и Яков Данилович, оставив семью в 10 душ. На весну дед Данила Воронок выехал сеять уже с внуками. Нюрка за плугом, Илюха верхом, сам рассевал, дело шло без убытка. Яков прослужил девять месяцев, потом царя с престола сняли. Вернулся Яков домой, как с курорта. Рубахи не лезли, лошади не узнавали.
В 1924 году в Березовке произвели передел земли строго по душам. Яков Воронков получил надел 39 гектаров земли, то есть по
3 га на душу. Нюра уже стала Анной Яковлевной и работала учительницей за пределами Березовки, но числилась в семье, а следовательно, на день дележки семья состояла из 13 человек. К этому времени Яков
Данилович позаботился приобрести в хозяйство к имеющемуся плугу второй, марки "Исаакиевский". Потом "Буккер" 4-лемешный, сеялку. В это время было девять лошадей, которые являлись
основной тягловой силой.
В январе 1924 года Яков Данилыч поспешил женить сына Илью, была сформирована рабочая бригада из своей семьи, сыновья и дочери подросли, да и дед Данила был еще в могуте.
После женитьбы Ильи сам Яков Данилович записался в старики, а было ему 42 года. Он приезжал на жеребце к нам на пашню, отдавал приказания. Мы же, разбиваясь на две бригады, работали дотемна.
Якову мало было достигнутого, он поехал посмотреть в горах место в селе Тигирек и решил переселиться туда. Пояснил: "Вас пять сыновей, все на подходе. Земли мало, а в Тигиреке земля еще не деленная, паши, сколько хошь". В 1926 году мы выехали в Тигирек на заготовку сена, поставив порядка двух тысяч копен, в январе туда выгнали скот: 20 дойных коров, подтелков, потихоньку перебросили хозяйство на новое место.
Отец присматривался к обстановке, знакомился с людьми. А как вскрылась весна, оседлал коня, поехал осматривать пашню. Опыт у него был богат, при жизни в Березовке он знался с агрономом, с ветврачом и вообще был в активе села. В 1912 году на районной выставке за выведение пшеницы "Белотурка" был премирован 25 рублями.
И вот вышли мы на одну из долин с сельхозинвентарем. Отец, как полководец, махнул рукой: "Вот эту долину пахать, да побыстрее, глубину брать небольшую, так как земля жирная". Местные жители смеялись, что мы пахали мелко, но отец смотрел на них свысока и обзывал "жваками бестолковыми": "Вам бы только серу жевать, а не хлеб сеять". Слова его оправдались урожаем, был сноп – не поднимешь.
На первом же году жизни в Тигиреке Яков Данилыч не ужился с местными казаками, от которых еще пахло действительно казаками. У многих еще сохранились картузы и брюки с лампасами, к переселенцам они относились недружелюбно. И вскоре Яков Данилович решил выбраться в другое место… И опять начался переселенческий ералаш.
…Началось раскулачивание. Мне было приказано колоть скот. За один день я превратил 10 овец в тушки. На второй это сделал с быком и коровой. Весной 1930 года отец уехал в горы, нанявшись пасти овец у единоличников. В хозяйстве остались три лошади. На одной отец, как подстреленный зверь, все куда-то ездил. Две другие еле таскали сеялку.
Яков Данилович всеми правдами и неправдами не шел в колхоз. Потом его осудили на шесть месяцев принудительной работы, после чего отобрали коня и амбар.
В 1931 году Илья махнул на 49-летнего батю рукой и ушел в колхоз. Я же получил вербовочный лист и был доставлен в Кемерово достраивать ТЭЦ, брат Иван, отведав колхозной похлебки, приехал ко мне, похожий на скелет, брат Андрей тоже уехал в город, брата Филиппа потом выгнали из комсомола как кулацкого сына, пришлось писать письмо Ворошилову, пятый брат Василий, пережив голодные трудности, поступил в учительский техникум, избежав, к счастью, социального преследования…
– По-разному сложились после тридцатых судьбы братьев и сестер Андрея Яковлевича Воронкова, – рассказывает Ольга Кайдаш, дочь Татьяны Яковлевны. – Старший брат Илья пропал без вести в Великую Отечественную, Филипп был осужден на 20 лет, так как был в оккупации. Пробыл в воркутинских шахтах 12 с половиной лет, впоследствии реабилитирован. Иван служил в морских портах во Владивостоке и Керчи, Василий учительствовал в селе Зудилове, Татьяна и Анна тоже всю жизнь отработали учителями (Анна была награждена орденом "Знак почета"), младшая дочь Надежда Яковлевна стала инженером-связистом, награждена знаком "Отличный связист", Прасковья трудилась на на кожзаводе, меланжевом комбинате.
Среди внуков и правнуков крестьянина Воронкова много учителей, причем отличников народного просвещения СССР и РСФСР. Сергей Филиппович Воронков – кандидат медицинских наук, много лет преподавал в вузах края, продолжает трудиться в больнице скорой медицинской помощи, Владимир Васильевич Воронков – кандидат технических наук.
– От характера прадеда и деда многим из нас в первую очередь досталась любознательность, – говорит Ольга.