— Елена Викторовна, компания "Сибирская земля" заявила о добровольной ликвидации. Когда было принято это решение?
— 26 мая на общем собрании акционеров. Что происходит сейчас? Мы сдали полугодовую отчетность. Я готовлю информацию для оценщиков, чтобы мы могли оценить активы, приступить к их реализации, составить промежуточный и окончательный ликвидационные балансы, созвать собрание акционеров, утвердить эти балансы и порядок расчетов. У нас безумное количество акционеров — 65 тыс. физических лиц, мы самое большое общество по числу акционеров в крае. И самая большая проблема — как раз расчет с ними.
— Почему вообще вы пришли к мысли о необходимости ликвидации компании?
— До середины 1990-х годов мы вели активную деятельность, связанную с приватизацией, перераспределением имущества, формированием крупных собственников. Это была интересная работа, ее было много. Количество предприятий в портфеле доходило до 130 штук. Со временем от части активов мы избавлялись, кто-то банкротился. Сейчас в нашем портфеле осталось 14 предприятий. Сегодня мы занимаемся "подъеданием" активов. То есть для того, чтобы обеспечить ведение реестра акционеров, проведение аудиторских проверок, выплату зарплат и т. д., мы вынуждены их продавать. Активы неуклонно сокращаются. Раньше они в основном росли за счет инфляции, но были и перспективные вложения: мы инвестировали, например, в недвижимость, в "Бийский котельный завод". Но с наступлением кризиса активы заметно "сдулись". А тут еще последовали действия государства по ужесточению требований к ОАО.
— О каких действиях идет речь? И как они отразились на работе "Сибирской земли"?
— Во-первых, увеличились штрафы за любые нарушения законодательства об акционерных обществах — от 500 тыс. до 1 млн. рублей. Мы, ничего плохого не совершив, только за прошлый год чудом дважды избежали этих штрафов. Первый раз не очень удачно сработала почта. Нам пришлось Москве доказывать, что мы отправили отчетность в Новосибирск за три дня, что она вовремя пришла туда. А второй раз инцидент возник из-за моего увольнения с места совмещения. Я уволилась с одного из предприятий, в которых работала по совместительству, но в налоговой почему-то это изменение не зафиксировали.
Или другой пример. Как я уже сказала, в нашем обществе 65 тыс. акционеров. Мы обязаны каждый год делать рассылку заказными письмами. Мы и в этом году это сделали. А нам сказали: "Мы все равно вам штраф выпишем, потому что все равно найдем кого-то, кто письмо не получил". Мы обзвонили своих коллег, и они нам сказали: "Нам проще заплатить штраф". Мы потратили 1,3 млн. рублей на подготовку собрания акционеров. А коллеги говорят: "Лучше мы 1 млн. рублей штраф заплатим". И они сейчас смотрят на то, как мы пройдем через процедуру ликвидации, чтобы, возможно, потом последовать нашему примеру.
— Число акционерных обществ будет снижаться?
— Сейчас начнется массовый исход в ООО-шки. Все, у кого позволяет число акционеров (не более 50 человек) сменить организационно-правовую форму, сделают это. Потому что стало крайне неудобно. Объем отчетности увеличился в разы. Уже сейчас все стонут: под ведение отчетности нужно создавать отдельную ставку. Мы, например, отказались от лицензии профессионального участника, потому что нам пришлось бы дополнительно брать двух человек. Это при нашем дохлом рынке.
— То есть сегодня работа "Сибирской земли" просто нецелесообразна?
— Она крайне невыгодна при нынешнем состоянии фондового рынка. Акции падают в цене, рынки просели очень сильно. Административные расходы тем временем выросли в разы. Мы при нашей вялотекущей деятельности укладывались в затраты объемом 600–800 тыс. рублей в год. Из них более половины — расходы, которые мы обязаны нести: аудит, ведение реестра и т. д. А тут сразу 1,3 млн. рублей только на подготовку собрания. Мы акционерам объяснили, что, конечно, можем не ликвидироваться, но через несколько лет нам останется только развести руками и сказать: "Мы все прокушали". Если при этом государство не ускорит процедуру, выписав пару штрафов.
Активы будем продавать
— Что вы будете делать с оставшимися у вас активами 14 предприятий?
— Продавать. Есть среди них предприятия полудохлые, есть неликвиды.
— Активы каких крупных предприятий остались в вашем пакете?
— "Бийского котельного завода", "Алтайгражданпроекта". Их мы тоже будем продавать. "Бийский котельный завод" нам облегчил работу. В прошлом году предприятие провело эмиссию. Они втрое увеличили уставный капитал, размещали акции по 250 рублей. У нас они на балансе — по 400 рублей. У нас совсем небольшой их пакет. Мы некоторое время назад были вынуждены от части акций избавляться: по закону мы лишились права владеть больше чем 5% акций. Приобретут акции, скорее всего, сегодняшние крупные владельцы, 95% акций этого предприятия уже распределено между ними.
— Насколько длительным будет период расчета с акционерами? На что они могут рассчитывать?
— До ликвидации компании стоимость одной акции составляла 3 рубля. Будет около 2,30 рубля. Мы людям объяснили, что понесли затраты на проведение собрания, что нам нужно будет собираться еще раз, и это, безусловно, скажется на стоимости наших активов. Кроме того, мы все равно будем арендовать помещения, платить зарплату, возможно, придется выезжать в районы. Мы должны сейчас эти затраты запланировать, сминусовать их и зафиксировать в итоге цену одной акции. Срок расчетов определен Гражданским кодексом — три года с момента возникновения права требования.
Акции никто не скупает
— Выходит, сегодня процесс формирования и перераспределения собственности в Алтайском крае завершен? Или он приобрел другие формы?
— Если верить нашей отчетности, есть прямые инвестиции в Алтайском крае, когда собственник приходит и берет на себя решение какой-то проблемы либо когда формируется так называемое частно-государственное партнерство, его примером может служить "Бирюзовая Катунь". То есть форма № 1 таких процессов — это прямые инвестиции. Форма № 2 — это банкротство. Второй вариант мы наблюдаем на шинном заводе, на Барнаульском котельном, похоже, что на моторном. Ни о какой скупке акций сейчас речи уже не идет, все интересное уже разобрано. Могут идти какие-то конфликты между крупными акционерами внутри и не более.
Нет такой формы, как привлечение денег частных инвесторов, то есть нет открытых эмиссий, доступных бумаг для инвестирования.
— Что сегодня предприятиям мешает привлекать дополнительные инвестиции?
— У нас все перевернуто с ног на голову. На Западе наиболее низкозатратным считается выпуск акций. У нас же очень боятся делиться собственностью. И это нормальные опасения: сегодня ты поделишься собственностью, а завтра тебя целиком выгонят с предприятия. Для нашей страны действительно актуальна проблема рейдерства.
— Сейчас с высоких трибун много говорится о борьбе с рейдерством. По-вашему, изменения, вносимые в законодательство, способны пресечь эту практику?
— Думаю, нет, потому что все преступления, совокупность которых и составляет рейдерство, в Уголовном кодексе уже были прописаны раньше: и подделка документов, и взятки. Вносятся точечные правки. Например, о том, что иск к акционерному обществу акционер может подавать по месту нахождения общества. Мы в свое время сталкивались с тем, что иск к нам по "Трансмашу" всплывал в Курганской области, где мы не явились на заседание, и у нас все акции арестовали. То есть ограничивается поле действия для такой деятельности. Но преступления "рейдерство" нет.
Нехороший баланс
— В прошлом году вы 11 месяцев возглавляли компанию Inteleka. Почему это стало необходимым?
— Я совладелец этой компании. Меня туда направили как антикризисного менеджера. Я отработала год, как на субботнике, — без выходных, без праздников. У предприятия был очень нехороший баланс: очень много долгов, неплатежей, кредиторка была просто безумной. Мы опоздали с моим назначением лет на несколько. Там надо было просто засучить рукава и немного поработать. Предыдущие руководители сразу пришли в большую компанию на большую зарплату и почивали на лаврах.
Прежде всего мы приняли хорошего продажника. Стали везде внедряться, просто ввинчиваться. Увеличили траты на рекламу. Мы стали расти как грибы по всему городу, и это дало хороший результат.
— Но это требовало дополнительных инвестиций на развитие?
— Большими были вложения в прокладку сети по городу. Эти затраты несли собственники. Но наша задача была — заставить работать саму компанию. Появился хороший директор по продажам — и сразу появились деньги, которые можно было направить на платежи. Мы сразу начали дружить с нашими поставщиками. До этого же что происходило? То "Сибирьтелеком" отрежет за неуплату, то московский партнер отключит. Нам пришлось вычищать все долги. К нам приставы приходили, арестовывали имущество, арестовывали счета. Перед "Сибирьтелекомом" был большой долг, нам требовалась отсрочка. Мы прибегали к таким ухищрениям! Но эту отсрочку получили. И через год рассчитались по долгу. По налогам долгов не осталось, а было 19 млн. рублей. Как может компания в такой ситуации работать?
— Чем вы собираетесь заниматься в дальнейшем?
— Пока не знаю. Я считаю себя востребованным специалистом по корпоративным вопросам. Думаю, что в этом направлении буду работать. Но пока даже никаких планов не строю. Отдохнуть хочу. А потом куда Родина пошлет, туда и пойду.
— Компанию "Сибирская земля" и вас лично как ее руководителя тесно связывают с именем Анатолия Банных. Избравшись депутатом АКЗС, вы стали публичным человеком. Чувствуете ли вы какое-то давление — в политике ли, в бизнесе ли — со стороны недоброжелателей г-на Банных?
— До знакомства с Анатолием Николаевичем у нашей компании регулярно возникали проблемы, после знакомства с ним они поначалу даже прибавились. Но давления на нас никто не оказывал только потому, что он стал нашим крупным акционером. Нет, мы не видим, чтобы нам кто-то мешал работать. Сегодня Анатолий Николаевич уже не является крупным акционером "Сибирской земли". Я с ним общалась, он очень рад, что мы приступили к ликвидации компании. Он рад за меня. Он давно рекомендовал избавиться от этой обузы: ведь мы несем сейчас большую ответственность, сталкиваемся с постоянным вниманием со стороны проверяющих органов, в частности прокуратуры, но не получаем при этом никакого дохода.
О чем еще рассказала собеседница
О членстве в ЛДПР
— Я знаю, что мое решение о вступлении в ЛДПР вызвало определенное удивление. Я однозначно склонялась к оппозиции. И это точно была не КПРФ. Так что выбор у меня был, прямо скажем, небольшой. Я долгое время была близка к демократическим силам. С 1990-х годов я работала под руководством Потапова (Сергей Потапов начинал и курировал в крае процесс приватизации. — Прим. "ВД"), который возглавлял на Алтае Демократическую партию России. В августовские дни 1991 года, как сейчас помню, у нас в кабинете мегафоны стояли. Мы активно в этой каше варились. Это было очень давно, но основные устои отложились. Свою роль сыграла и моя востребованность. Не могу сказать, что я рвалась во власть, но была в этом качестве востребована. Пока пришлась. Что будет дальше, время покажет. Скажут — надо, я пойду, нет — цепляться не буду. Это тоже обуза. Я по природе человек добросовестный: все читаю, участвую везде, куда приглашают. Это отнимает много времени.
О приватизации
— В начале 1990-х я работала в фонде "Содействие", у нас были связи с очень многими промышленными предприятиями края: "Алтайсельмашем", "Рубцовским мясокомбинатом". Рубцовск вообще был в некотором смысле отдан нам. Было у нас много предприятий в каменской зоне. Мы готовили документы для приватизации, выезжали на места, проводили собрания с трудящимися. Когда потом стали пакетами все предприятия выставлять на конкурс, мы уже были подкованными донельзя.
Мы знали много предприятий, многих директоров. Нам было проще определиться с выбором, куда инвестировать чеки, куда вкладываться. Мы даже попали в президентский список уполномоченных депозитариев.
Что мы знаем о Елене Клюшниковой
Елена Викторовна Клюшникова родилась в Барнауле 5 cентября. Окончила школу № 48. В 1982 году поступила на экономический факультет Алтайского госуниверситета. Окончила его с отличием, получала Ленинскую стипендию, участвовала в стройотрядовском движении. После окончания в течение двух лет работала в НПО "Сады Сибири". Позже работала в научно-исследовательском секторе АГУ под руководством Сергея Потапова.
Из научно-исследовательского сектора выделилось предприятие "Содействие", специализирующееся на приватизации, в котором г-жа Клюшникова стала директором. С 1993 года возглавляла чековые инвестиционные фонды (ЧИФ) "Альфа-инвест" и "Забота". В 1997 году стала генеральным директором компании "Сибирская земля", в состав которой вошли и указанные ЧИФы. Участвовала в судьбе таких предприятий, как "Трансмаш", "Алтайнефтепродукт", "Барнаулнефтепродукт", "Каменский авторемзавод", "Михайловский завод химреактивов", "Алтайгражданпроект" и др. Замужем, трое детей.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
