Работа по созданию центра, по его словам, находится в активной фазе, а начнется она осенью — если, конечно, не случится чего-нибудь экстраординарного. А пока эксперт, побывавший в Барнауле, рассказал о принципах работы этой организации, индексе восприятия коррупции и пояснил отношение своей организации к двусмысленному понятию "иностранный агент".
Непочетное место
— Алексей Дмитриевич, одна из самых известных аналитических работ "Трансперенси Интернешнл" — индекс восприятия коррупции. В этом рейтинге за 2013 год Россия занимает далеко не почетное 127-е место. Как вы пришли к этому выводу?
— "Трансперенси Интернешнл – Россия" не участвует в этих исследованиях в России. Мы ведь граждане нашей страны и заинтересованы в том, чтобы ее место в рейтинге было выше. Если бы мы занимались этой работой, имел бы место конфликт интересов — то, против чего мы боремся. Поэтому для проведения исследований нанимаются специальные организации, а координируют работу сотрудники из других национальных отделений "Трансперенси Интернешнл" и секретариата. Мы же в свою очередь участвуем в исследованиях других стран, с которыми Россия не имеет общих границ. Данные сводятся в ноябре, и, поскольку эти данные получаем мы, в декабре мы их озвучиваем.
— Что именно отражает этот индекс? Уровень коррупции или информационное поле, связанное с ней?
— Коррупцию как любое другое теневое явление измерить напрямую невозможно. Поэтому индекс, конечно, не отражает уровень коррупции.
— Но фонд "Индем" что-то все-таки измерял...
— С его методикой я не согласен. Мы же измеряем именно восприятие коррупции. То, как коррупция воздействует на экономику и различные аспекты жизни простых жителей, насколько люди замечают коррупцию, закладывают ли субъекты предпринимательской деятельности коррупционные риски. Сама методика — это большой талмуд. Раньше ее критиковал Всемирный банк — они проводят свои исследования коррупции. Но последняя версия нашей методики признается даже ими.
— Нашла про "Трансперенси Интернешнл" одну пакостную заметку...
— Только одну?
— Не одну, но эта меня повеселила. Дружественные США страны получают более высокие индексы, чем недружественные. Что вы на это скажете?
— Там и США-то не на самом хорошем месте... Проблемы там тоже существуют, и достаточно серьезные — это проблемы с прозрачностью, связанные законодательством о национальной безопасности, с сильными медиарегуляторами. И отделение там не очень сильное.
— Вот-вот, давайте поругаем США — это очень востребовано...
— Впереди Америки и Бельгия, и Сингапур, и Австралия, и Новая Зеландия — страны, где работа велась системная. А дружественные или недружественные — у нас такого параметра в рейтинге нет.
Нужна дискуссия
— В чем главные российские проблемы — кроме, конечно, того, что взятки берут?
— У каждой страны есть и плюсы, и минусы. Среди наших плюсов — антикоррупционное законодательство, наличие большого числа общественных организаций, которые занимаются вопросами прозрачности власти, законодательство о СМИ. А среди минусов то, что эти прекрасные законы не работают. Реальное положение дел со свободой слова отличается от того, что декларируется... Индекс восприятия коррупции — инструмент, которым могут пользоваться власти, чтобы оценить эффективность антикоррупционной политики, понять, куда двигаться. И власть им пользуется. Минусы, поставленные стране, входят в наш национальный план по противодействию коррупции. Начала появляться законодательная база.
— У нас тот факт, что бизнес оплатил питание делегатов съезда партии, — это не коррупция. В других странах, когда это становится известно, партийные боссы подают в отставку... Или вот гражданин платит взнос в партию, тут же попадает на первое место в списке и становится депутатом. Это у нас нормально. Корректно ли использовать методику при таких различиях в менталитете?
— То, о чем вы говорите, — это теневой лоббизм, конфликт интересов, незаконное обогащение в результате получения должности. Все это прописано в антикоррупционной конвенции ООН, базовые принципы которой универсальны. А если мы начнем подстраивать рейтинг под национальные особенности, то страны нельзя будет сравнивать в одном рейтинге. Но мы надеемся, что в том числе наша работа будет способствовать началу в обществе широкой дискуссии, открытому честному разговору об этом явлении. Нужно ли, чтобы бизнес кормил участников съезда партии в приказном порядке? Можно ли платить за место в списке? Конечно, можно было бы сразу принять соответствующий закон. Но пока закон не коррелирует с массовым сознанием, он не будет работать.
Вот смотрите, еще каких-то 30 лет назад власти Швейцарии поощряли свой бизнес, который платил взятки за пределами страны для продвижения товаров и услуг. И общество воспринимало это как меру по агрессивному продвижению национального продукта на внешний рынок. Сейчас за подобные дела сажают в тюрьму и лишают бизнеса. Сначала изменилось массовое сознание, потому что этим занимались активисты, СМИ, шла общественная дискуссия, после чего страна поняла: если компания прибегает к коррупционным инструментам за границей, нет никакой гарантии, что она не будет пользоваться ими внутри страны. Скорее всего, будет. А уже потом изменилось и законодательство.
На откуп следователю
— Ваша организация разрабатывает рекомендации по защите заявителей о коррупции. Вы имеете в виду защиту стукачей?
— Ну, почему сразу "стукачей"? Ни один государственный орган в мире без участия граждан не способен получить столько информации, чтобы обеспечить необходимый уровень контроля за исполнением антикоррупционных законов. Когда человек заявляет о коррупции (а чаще всего коррупционеры — люди весьма влиятельные), он у нас не имеет никакого статуса даже в уголовном деле. Есть свидетель. Но заявитель — не всегда свидетель, и часто он не попадает под программу защиты свидетелей. Более того, защита свидетелей у нас — решение, которое отдано на откуп следователю. Если следователь возбудил дело, он и принимает решение, применять меры защиты к свидетелю или нет. А если не возбудил, то заявитель вообще остается один на один с коррупционером.
— Как именно их нужно защищать?
— Речь идет о трудовых правах (защита от увольнений, понижения в должности и т. п.), защите от преследований, в том числе от подачи исков о клевете, о возможности анонимного сообщения о коррупции, защите персональных данных о заявителях и уголовной ответственности за разглашение такой информации для сотрудников правоохранительных органов. И меня очень радует, что к концу 2014 года в Госдуму должны быть внесены законодательные предложения по защите заявителей. Сегодня люди боятся заявлять.
— Насколько я понимаю, заявляют обычно те, кто заплатил взятку, но не получил результата. Или с них вымогают больше. То есть сам заявитель не обладает высокими моральными качествами. Вы думаете, народ нормально воспримет защиту взяткодателя?
— Такие заявители должны нести ответственность вместе тем, кто эту взятку берет. Если будет доказано, что заявитель имел умысел и на сотрудничество со следствием пошел лишь потому, что не получил услугу, за которую заплатил, он должен быть выведен из-под защиты заявителей. Но сейчас проблема в другом. Против заявителей часто возбуждаются уголовные дела. Из свидетеля или заявителя они становятся соучастниками. И это еще полбеды. На заявителей возбуждают дела за ложный донос. По таким делам часто в конце концов идут отказы, но заявитель оказывается настолько запуган, что отказывается от всех своих более ранних показаний. На самом деле, заведомо ложный донос обязательно должен иметь умысел, о чем следователи, к сожалению, иногда забывают.
Не согласны с прокуратурой
— Сегодня общественные организации с иностранным финансированием попали под пристальное наблюдение властей. На какие деньги существует международная неправительственная организация "Трансперенси Интернешнл" за рубежом и в России?
— "Трансперенси Интернешнл" — это сеть, которая управляется равноправными партнерами-участникам по принципу: одна страна — один голос, решения принимаются коллегиально. У нее нет единой организации с единым финансированием. Каждое национальное отделение само принимает решение о том, как и за счет каких средств оно живет.
— И у вас нет мозгового центра где-то в районе вашингтонского обкома?
— Нет. Есть коммуникационный секретариат в Берлине, у которого две основные функции: организация взаимодействия между национальными отделениями и созыв ежегодной конференции, где мы обмениваемся опытом. Каждое отделение отчитывается и проходит аккредитацию раз в три года. Были случаи, что отделения аккредитации лишались — когда они были замешаны в делах, противоречащих нашему кодексу этики. В частности, в одной европейской стране отделение под логотипом TI занималось детективным бизнесом, что, конечно, недопустимо.
— Кто финансирует вашу работу в России?
— В 2014 году один грант получен от секретариата на формирование антикоррупционной среды. Второй от Европейского союза — на разработку и внедрение инструментов гражданского контроля, анализ гражданских антикоррупционных инициатив.
— Как вы относитесь к требованию прокуратуры подать заявление о включении вашей организации в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента?
— Мы с ним не согласны, потому что мы не занимаемся политикой, не оказываем на нее влияния, что является условием присвоения такого статуса. В России существует государственная антикоррупционная политика, которая регулируется национальным планом противодействия коррупции. Мы просто работаем в этом направлении и не пытаемся в этой политике ничего изменить. Смотрите, что сейчас предусматривает национальный план. Создание базы данных деклараций — сайт www.declarator.org мы запустили два года назад. Защита заявителей — это то, чем мы занимаемся уже не первый год. И наши рекомендации давно лежат в Минтруда.
Справка
Алексей Дмитриевич Шляпужников родился 6 августа 1982 года во Владимире. В 2001–2004 годах работал в различных коммерческих структурах на должностях инженера-электронщика отдела автоматизации, системного администратора, руководителя Владимирского регионального транспортного терминала торговой компании. Автор и соавтор нескольких книг и справочников по современной истории России. Создатель и руководитель ряда проектов, среди них — "Выбор33", "Карта проблем города", "Провладимир" и другие. В 2011 году стал заместителем директора по региональному развитию "Трансперенси Интернешнл – Россия", курирует приемные, партнерскую сеть, интернет-стартапы и текущие проекты Центра "ТИ-Р" в сети.
"Трансперенси Интернешнл – Россия" имеет отделения в Москве, Санкт-Петербурге, Владимире, Калининграде, Великом Новгороде, Воронеже. Кроме того, в 24 регионах работают партнерские организации. Это партнерство информационное.
Цифра
80% чиновников, занимающихся размещением заказов, не сталкивались с общественным контролем, согласно исследованиям "Открытого правительства".
Самое важное - в нашем Telegram-канале
