Владислав Сурков,
замглавы администрации президента:
У нас высокий скепсис ко всему, что делает государство. Думаю, мы могли бы договориться, что те, кто с нами взаимодействуют, получали бы всю информацию, как это финансируется, какие цены на цемент, на песок. Кому это интересно, тот мог бы обсуждать это и ставить на вид, если что-то не так.
Нет другого выхода
Георгий Руденко,
старший ученый компании Solazyme (Силиконовая долина, Калифорния, США):
Вопрос даже не в том, возможен ли в принципе успех Сколково. А в том, что у России нет другого выхода, кроме как экспериментировать и пытаться заставить его заработать. Через 10–15 лет экономика, основанная на экспорте газа и нефти, станет нежизнеспособной. И, возможно, Сколково будет одним из тех немногих центров, который сможет хоть что-то предложить на мировой рынок от России.
Хорошо, что это начинают осознавать руководители государства, крупные бизнесмены. Сегодня они и сами не вполне понимают, чего хотят от этого центра, поэтому многим и не ясно, как и в каком направлении он будет развиваться. Но это и хорошо – остается место для экспериментирования.
Для успеха совсем не обязательно создавать вторую Силиконовую долину. Высокотехнологичные центры были успешно созданы в Индии (Bangalor), в Израиле (Herzliya Pituach). Они построены вдали от городских границ, Сколково тоже строится в новом месте. Это, вероятно, поможет создать новую инфраструктуру и новое управление вдали от районов с глубоко эшелонированной бюрократией. Важно только понимать: само строительство современного центра – только зародыш инновационной зоны, только первый шаг по созданию предпринимательской культуры, направленной на быстрое внедрение новейших технологий в мировой производственный цикл.
В России некому, кроме государства, взять на себя такую первичную роль. И в этом нет ничего негативного. Государство продолжает играть огромную роль в успехе Силиконовой долины, индийский и израильский центры созданы государством. Но роль государства должна со временем меняться: от прямого инвестирования на первом этапе до создания целевых научных программ и налоговых преимуществ для молодых компаний. Главная же его роль – создание условий, в которых быстрыми темпами растет культура и школа инновационного предпринимательства. Это в свою очередь будет привлекать и создавать венчурный капитал, и не только российский.
Государство заменит предпринимателей
Юрий Кирюшин,
ректор Алтайского государственного университета:
Никаких противопоказаний к тому, чтобы силами государства создать инновационный город, нет. Сейчас самая большая проблема в научной сфере в том, что разработки российских ученых медленно внедряются в производство. Внедренческий период требует больших затрат, а предпринимателю выгоднее купить готовый патент за рубежом. Это дает ему быструю отдачу, тогда как разработки отечественных ученых год-два нужно доводить до запуска в промышленное производство.
Если государство возьмет на себя внедрение инновационных разработок в производство, отечественные промышленники будут активно покупать эти патенты, использовать научные разработки. Это будет выгодно и государству, и российской промышленности, и, естественно, науке.
Специалисты поедут в Россию, если будут созданы возможности для работы, достойная зарплата и жилье. Чтобы наши ученые вернулись, нужно создать им условия не хуже, чем за рубежом, а в чем-то даже лучше. Если это будет сделано, к нам поедут ученые, и прорыв будет неизбежен.
Очень важно, чтобы ученые, особенно крупные, не варились в собственном соку. Им необходимо общение для обсуждения результатов своих исследований и научных открытий. Поэтому в Штатах и создаются коллективы единомышленников.
Элиты к инновациям не готовы
Андрей Рябов,
член научного совета Московского центра "Карнеги":
У всех масштабных стратегий, разрабатываемых руководством страны, общая болезнь – отсутствие механизма реализации. Принятие механизмов предполагает создание другой общественно-политической среды, в рамках которой нынешним элитам придется доказывать свою позицию в условиях жесткой конкуренции, а они к этому не готовы и не хотят этого. И мы видим попытку компенсировать эту неясность механизмов идеей модернизации через Сколково. "Давайте соберем ведущих специалистов, заплатим гонорары"... Но это тоже не механизм.
В современном мире такие прорывы делаются иначе. Первое: университетское образование. Специалистов должно быть много, но это должен быть штучный товар. Это как с футболом: можно купить хорошую команду, но сборную из этого сделать нельзя, если нет миллиона мальчишек, которые прекрасно играют в футбол.
Второе. Да, нужна база, где бы сидели эти интеллектуалы. Но в современном мире такие "долины", закрытые города непопулярны. Наоборот, считается, что ученые должны быть встроены в современные комфортные города.
И еще. Мотивация ученых – это не только деньги. Западные ученые готовы приехать на две-три недели в Россию поработать, но постоянно – нет: им нужно видеть результат. А результат не получится в том числе потому, что у нас нет бизнеса, который берет идеи и тут же транслирует их в экономику.
Опрос: как вернуть ученых-эмигрантов?
Наталья Лебедева,
16 лет, ученица кадетской школы:
Нужно, чтобы государство привлекало более молодых специалистов. Чтобы это сделать, их нужно заинтересовать большими зарплатами.
Анна Данилина,
22 года, студентка педагогической академии:
Можно вернуть перспективной работой, хорошим заработком. За границу-то уезжают, потому что там перспектив много. В России в большинстве случаев этого нет, да и без опыта здесь не берут. Молодые идут работать не по профилю, в торговлю. Нужно здесь молодежи предоставить гарантии.
Виктор Несветаев,
74 года, пенсионер:
Вряд ли этих специалистов можно вернуть. Если они там хорошо прижились, зачем они обратно будут возвращаться?
Евгений Роготов,
32 года, работник прокуратуры:
Слава богу, у нас сейчас с зарплатами нормально, если специалисты, конечно, квалифицированные. Думаю, необходимо решить квартирный вопрос и дать возможность общения специалистов одной отрасли с коллегами по работе по всему миру.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
