Катастрофы не произошло
— Владимир Андреевич, экономическому кризису в сентябре исполнился год. Недавно краевая администрация озвучила итоги развития промышленного производства за восемь месяцев. Индекс составил почти 90%. Как вы считаете, этот 10%-ный спад отражает реальное положение дел в промышленности?
— Думаю, да. Но любой спад — это плохо. Если проанализировать докризисную ситуацию (2006–2007 годы и до ноября 2009 года), то было заметно, что наша промышленность в этот период росла достаточно динамично. Причем, что важно, мы отмечали не только количественный рост в объемах производства, но и качественный. На ряде предприятий были реализованы крупные инвестиционные проекты. Они хорошо известны. Можно в качестве примеров вспомнить пуск пятой коксовой батареи в Заринске, открытие производства крупного литья в Рубцовске, техническое перевооружение на Барнаульском станкостроительном заводе и ряде других предприятий. И меня это радовало. Все-таки системным мониторингом краевой промышленности я занимаюсь с 1994 года. И полагал, что самое худшее для нашей промышленности позади. Кто выжил — тот выжил. Процесс деградации производственных фондов завершился. А некоторые предприятия начали модернизацию и укрепление своих рыночных позиций, что обеспечивало рост объемов производства.
— И все-таки что такое спад в размере 10%? Достигла ли наша промышленность своего "дна"?
— Еще в ноябре прошлого года я говорил, что падение промышленного производства в 2009 году составит около 10% к уровню 2008 года. Почти попал в точку. Тогда же нами прогнозировалось, что единственная отрасль, которая будет более устойчивой к кризису, — это пищевая и перерабатывающая промышленность. И действительно, она сейчас даже продолжает демонстрировать существенный рост в 13–14%. Этот рост основан на собственной сырьевой базе, на внутреннем спросе. По сути, за счет пищевой и перерабатывающей промышленности край сумел уменьшить масштабы промышленного спада.
А что касается "дна"… Давайте посмотрим на 1998 год, когда случился дефолт. Так вот, в тот год объем промышленного производства в крае составлял всего лишь 32% к уровню 1991 года. За прошедшие 10 лет по объему производства мы вышли на показатель 60% от советского уровня. Кстати, самый благоприятный для промышленности края 2008 год на самом деле по объемам производства повторил 1994-й. И сегодня, упав на 10%, мы вновь откатились в прошлое. Конечно, минус 10% — это далеко не та критическая точка, после которой возврат к росту невозможен. Катастрофы не произошло.
Точка невозврата
— Какие негативные тенденции вы сегодня отмечаете?
— Их несколько. Во-первых, кризис остановил качественные изменения в промышленности. Сейчас полностью заморожены практически все инвестиционные проекты, особенно в машиностроении.
Во-вторых, меня тревожит ухудшающееся положение дел в машиностроении. Для ряда предприятий края сегодняшний кризис может оказаться той самой "точкой невозврата". Они хорошо известны. Вместе с тем я уверен, что переживут кризис и вновь выйдут на стадию роста такие предприятия, как "Ротор", "Алтайвагон". "АЗПИ", "Алттранс" и другие.
Еще меня тревожит, что кризис добивает в крае высокотехнологичные отрасли машиностроения. Я имею в виду тракторостроение, дизелестроение, приборостроение. Потеря этих отраслей приведет к печальным последствиям. Ведь что такое дизелестроение для Алтая? Это кадры, наука, профессиональные династии, занятость, социальная сфера. И уход этих отраслей из экономики края — пока еще не до конца осознаваемая нами проблема.
— Но ведь мы еще никого не потеряли.
— Не потеряли, как ХБК и КХВ? Конечно, можно рассуждать и так. Процесс деградации заводов достаточно инерционен. Но я хочу спросить у вас: сколько в этом году тракторов выпустил "Алттрак"? Там речь идет о нескольких десятках тракторов. А чтобы завод устойчиво работал, он должен выпускать тысячу. Когда предприятие работает с частыми остановками, сопровождаемыми сокращением персонала, невыплатой заработной платы, то — все! Это агония.
— Какие результаты за восемь месяцев получены в машиностроении?
— А давайте посмотрим… По итогам работы за семь месяцев этого года обрабатывающие производства откатились в целом на 13%, производство готовых металлических изделий — на 28%, машин и оборудования — на 42%, транспортных средств — на 64%. Цифры говорят сами за себя. Кроме пищевки, ни одна отрасль роста не дала.
— Даже фармацевтика?
— За семь месяцев объемы химического производства составили 83,7% к уровню прошлого года, фармацевтики — 82,7%.
И еще я хотел бы вернуться к теме "дна"… Дно у всех бывает разное. Китай "на дне" получил 8% роста, Европа откатилась на 2%, российская промышленность — на 14%, Алтайский край — на 10%. Прогнозы делать трудно и неблагодарно. Но мне кажется, что если сохранятся все основные тенденции в мировой и российской экономике, то года два мы будем стагнировать. И если за это время сумеем накопить потенциал, то сможем перейти в фазу роста.
Только списки составлялись
— Как вы оцениваете эффективность действий государства по оказанию поддержки промышленности? На этот счет приходится слышать самые противоречивые мнения…
— У нас в стране до сих пор нет внятной промышленной политики, утвержденной на государственном уровне. Более того, продолжаются в определенных кругах разговоры, что такая политика не очень-то и нужна. Я считаю, что это отголоски той позиции, что рынок сам все отрегулирует. Но кризис показал абсолютную несостоятельность либеральной модели экономики. Либералы подтолкнули промышленность в никуда. Я до сих пор и совершенно твердо убежден в том, что частный капитал далеко не всегда может быть источником качественного обновления предприятий. Роль государства в такие кризисные периоды, когда мы подошли к черте, за которой остановить деградацию промышленного производства, его высокотехнологичных отраслей будет невозможно, должна только усиливаться. Пора задуматься о том, как имеющиеся в распоряжении государства ресурсы направить на восстановление промышленности.
— Я с вами не соглашусь, Владимир Андреевич, в оценках государства и приведу пример. Вот был в начале кризиса список системообразующих предприятий, который составляла правительственная комиссия во главе с вице-премьером Шуваловым. А что толку? Помощь кто-то получил?
— Действительно, эффективной государственной поддержки, дошедшей до конкретного предприятия с федерального уровня, мы за время кризиса не ощутили. Все разговоры о ней утонули в банковском секторе. И это было ясно уже зимой, но никаких действий власть не предпринимала до апреля. Только списки составлялись.
Трудно мне понять позицию нашего ЦБ да и всего банковского сектора. Совершенно ясно, что есть риск при выдаче кредитных ресурсов промышленным предприятиям. Но разве не меньшему риску подвергает себя ФРС США, когда поддерживает учетную ставку на уровне 0,25%? И никто не может объяснить, почему в России ставка рефинансирования переходит все разумные границы.
Нам необходимо уйти от идеологизации такого термина, как "государственное регулирование экономики". Многие его боятся как черт ладана, считая, что это возврат к экономике плановой. Но во время кризиса вмешательство государства в ключевые отрасли неизбежно. В той же Англии неоднократно проходили процессы национализации отдельных предприятий и даже отраслей. Но с дальнейшим их разгосударствлением после оздоровления. Это обычная практика в рыночных странах.
— Каким образом государство может сегодня взяться за управление промышленностью? Путем создания еще одной госкорпорации?
— Не уверен, что госкорпорации сегодня являются панацеей. В свое время была неплохая идея — создать государственный банк развития. Он мог бы предоставлять кредитные ресурсы предприятиям под конкретные проекты модернизации производства. Например, под 3–5% годовых. Ведь коммерческие банки никогда на это не пойдут. Для обновления производственных фондов необходим заточенный под промышленность финансовый инструмент.
— Где государству взять антикризисных менеджеров, чтобы поставить их во главе проблемных предприятий?
— А кто сказал, что в Алтайском крае средний уровень менеджеров ниже, чем в среднем по России? Кто вообще его измерял? Я бы поставил вопрос иначе — где взять людей государственно ответственных? Начиная от федерального уровня и заканчивая уровнем конкретных предприятий. Таких людей в стране большая нехватка.
— Еще один важный вопрос. Как в таком случае вы относитесь к включению региональных промышленных предприятий в транснациональные компании? Не будет ли здесь возникать конфликт крупного частного капитала с государственными интересами?
— Я считаю, что промышленная политика к таким наукоемким отраслям, как машиностроение и нефтехимия, черная металлургия и прочие, должна строиться из обеспечения конкурентоспособности продукции этих предприятий на российских рынках. Стратегически более эффективна ориентация на высокотехнологичное производство уникальной продукции с повышенными потребительскими качествами. В связи с этим нужно стимулировать интеграцию этих производств в рамках промышленных кластеров, например дизелестроение, а также их включение в крупные транснациональные компании. Это обеспечит устойчивые позиции.
Возьмите пример "Сибэнергомаша". До 1999 года, до прихода на предприятие собственника в лице "Энергомашкорпорации", завод потихоньку умирал. Отрицать это невозможно. В чем были плюсы прихода "Энергомашкорпорации"? Они очевидны. Корпорация контролировала 60% внутреннего рынка котельного оборудования. У нее была сеть представительств за рубежом. То есть это была крупная компания, которая обеспечила заводу выход его продукции не только на российский, но и мировой рынок. И в первые годы "Сибэнергомаш" работал устойчиво. На заводе были растущие объемы производства, самая высокая зарплата и т. д. Заводу просто отыскали нишу и сделали, по сути, производственным предприятием, которое работает по заказу корпорации. Но в последние годы меня стала настораживать тенденция вымывания из номенклатуры завода серьезных конечных изделий и постепенное сокращение заказов. Я думал, что так складывалась рыночная конъюнктура. Посмотрим, как изменится ситуация с приходом нового собственника.
— Какой индекс промышленного производства Алтайский край получит по итогам 2009 года?
— Я думаю, останемся на отметке около 90%. И примерно такой же уровень объемов промышленного производства будет в 2010 году. При этом проблема с занятостью на целом ряде промышленных предприятий будет нарастать.
О чем еще рассказал собеседник
О попытках спасти "Алттрак"
— Я вспоминаю 1989 год и приезд на Алтай председателя Совета Министров СССР Николая Рыжкова. Он побывал в Рубцовске, где еще тогда предлагалось начать серийное производство трактора Т-250. Двадцать лет назад! Во время одного из совещаний Николаю Ивановичу был задан вопрос: "Когда начнется финансирование технического перевооружения Алтайского тракторного завода под выпуск Т-250?". Его ответ я помню и сейчас: "У страны таких денег нет". А где их взять сегодня? Единственный, на мой взгляд, возможный вариант — искать серьезного инвестора. Либо развивать производство тракторов совместно с белорусами.
О роли гигантов
— У нас есть два промышленных гиганта — "Алтай-кокс" и "Алтайвагон". В докризисный период они давали более 50% всего промышленного производства крупных и средних предприятий края. "Алтайвагон" до сих пор сегодня лихорадит. Положение дел там еще усугубляется конфликтом собственников. "Алтай-кокс" сегодня работает, но на докризисный уровень по объемам производства еще не вышел. Безусловно, ситуация на этих предприятиях во многом определяет положение дел в промышленности в целом.
О господдержке
— На региональном уровне нельзя выстроить эффективную промышленную политику, которая позволила бы Алтайскому краю укрыться от российского кризиса и самостоятельно продолжить подъем экономики. Такого быть не может. На мой взгляд, краевая администрация не заслужила каких-либо упреков за отношение к промышленности в прошедший кризисный год. Даже через не могу принимались решения, которые с точки зрения бюджетной эффективности выглядели сомнительно. Например, размещение заказов на "Алттраке". Но здесь, как говорится, плачь, но помогай.
О работе в университете
— Я преподаю с огромным удовольствием. В этом вижу, по большому счету, пользу для общества, для этой молодежи, которая приходит за знаниями, готовит себя к сложной и нестабильной жизни. Нам в этом отношении было проще в нашей молодости. Если мы определяли для себя горизонт, то знали, как к нему идти и достичь его. У них все сложнее.
Кто такой Владимир Бородин
Владимир Андреевич Бородин родился 10 октября 1943 года в селе Солонешном Солонешенского района. В 1965 году окончил Алтайский политехнический институт по специальности "Сельскохозяйственные машины". В 1978 году стал кандидатом технических наук, а в 1998 году – доктором экономических наук. С 1982 года работает на предприятии АНИИТИМ, где в 1987 году был избран генеральным директором. С 1997 по 2001 год Владимир Бородин работал исполнительным директором Союза промышленников Алтая. В эти же годы он создает Институт проблем промышленного развития и возглавляет кафедру экономики и производственного менеджмента АлтГТУ.
Владимир Бородин воспитал двух сыновей. Сейчас у него растут два внука (старший учится на пятом курсе Алтайского технического университета) и внучка. Любит путешествовать, увлекается фотографией.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
