Учитель не главнее ученика
Елена Никитенко, лицей "Грани"
– Плохих учеников не бывает, во всяком случае мне не встречались, а я работаю 20 лет. Может быть, мне просто повезло. Думаю, что так, хотя я с разными контингентами работала, не только в 42-й гимназии 12 лет, а и в 54-й школе полгода... Это школа возле АЗА. Там, конечно, были дети с печатью вырождения на лице. Видно было, что у них в семье давно и много пьют.
Но тем не менее если видеть в человеке человеческое и апеллировать к человеческому, то человеческое и откликнется. А если апеллировать к звериному, то откликнется звериное. Это же законы тождества, законы вселенной какие-то. У меня и с родителями всегда были отношения вот такие: мы делаем общее дело, в этот момент мы являемся счастливыми свидетелями роста человека.
Сейчас, когда мы живем в постиндустриальном обществе, главное, чтобы учитель был мотиватором. Чтобы он мог создать такую ситуацию, в которой человеку хотелось бы дальше жить, общаться, что-то читать, интересоваться наукой и так далее.
Вряд ли я, как учитель истории, могу рассказать больше, чем Соловьев или Ключевский, но показать, что история – не рухлядь какая-то, а современное общественно важное дело... И что урок истории прежде всего призван нам объяснить самих себя, почему мы так поступаем, а не иначе; почему у нас были всплески либерально-демократические, а сейчас они сошли на нет – вот это может только систематическое изучение истории. Истории нашей страны, других стран... Не столько образование систематическое мы должны давать, сколько подталкивать ребенка к систематическому самообразованию.
Второй момент. Великая беда плохих учителей... да и вообще в нашем обществе считается, что взрослый по определению умнее, интереснее, более цельная личность, чем ученик. Это не так. Любой человек равен другому – просто по праву рождения. В мою бытность уже были дети, ученики в тысячу раз умнее меня. Это нормально. Я не знаю, что в этом такого, чтобы стыдиться, чтобы стремиться принизить ребенка.
Я прихожу после урока и думаю про одного ученика: да чему я могу его научить? Он гений. Ему даешь две посылки – а он такую гипотезу развивает, которая на самом деле научная теория. И вся моя подготовка к уроку насмарку, потому что он вместо меня может этот урок провести.
У нас они – нормальные мальчишки
Татьяна Алексеева, директор школы Бийской воспитательной колонии
– Я оцениваю свою школу как хорошую. И ребята говорят, что для них это самое светлое пятно в жизни. Они для нас в первую очередь ученики, дети. Знаете, вроде они преступники, но их... просто вот жалко. По-человечески жалко. Может быть, по этому и отношение к ним вот такое: где-то подкормишь, где-то поможешь.
Почти каждому мальчишке учительница заменяет мать, тем более что родным матерям многие из них были не очень-то и нужны. Некоторые говорят: «Была бы у меня такая мать, как вы, я бы, может быть, и не сел». Они так нуждаются в своих учителях! И очень хорошо к ним относятся, я бы сказала, гораздо лучше, чем в любой школе на воле.
Некоторые наши дети очень способные. Очень хорошо учатся, быстро все усваивают. Но это редко. Грешно, конечно, говорить, но мы, как и все учителя, мечтаем, чтобы таких было больше. А в основном у нас, конечно, педагогически запущенные дети. Я считаю, что на личность каждого оказала влияние семьи – ведь они у нас кто сироты, кто детдомовские, у кого родители пьют; у кого только один родитель... Основная масса детей такая. И наша школа сильно отличается от любой школы на свободе.
Воспитать, перевоспитать мы, наверное, можем не каждого. В течение года у нас почти стопроцентная сменяемость. Может, мы и больше могли бы сделать, но только привыкнем к ребенку, как его от нас переводят.
Тем не менее безнадежных детей нет. Их можно добром взять, наших. Начинаешь с ним по-доброму, и он преображается, совершенно другой человек. Наверное, не много видел добра в жизни. И они у нас здесь не наркоманы, и не пьяницы – нормальные мальчишки, ученики.
Мы вечера встречи устраиваем для бывших выпускников. Приходят семейные мальчики, они уже своих детей воспитывают. Они хорошо устроили свою жизнь, они нормально работают, двое наших бывших учеников учатся в университете. Но процент благополучных очень маленький. Как правило, общество не готово принять их, таких вот. А ведь они же это понимают. Очень немногие выходят с радужными надеждами: я устроюсь, я буду работать, все у меня будет нормально. А в основном ребята выходят уже отчаявшись, с твердой верой в то, что они никому не нужны.
Что здесь может сделать учитель?
Я-то привыкла за 30 лет, но, конечно, работать в такой школе, как наша, сложно. Хотя...
С Божьей помощью учитель добьется многого
Ольга Синявина, председатель краевой общественной организации «Родительский комитет»
– Родители должны быть в курсе всех школьных дел своего ребенка. И уроков его, и того, где он проводит время, и какой у него класс, и какая учительница. Тем более сейчас, когда столько несправедливости. Ребенок пошел в школу – мать должна быть дома, заниматься воспитанием своего ребенка, чтобы он не свалился в двоечники, потому что, когда ребенок отстает, у него пропадает желание учиться, и он прибивается ко всему плохому.
У нас в первом классе собрались гиперактивные дети – и что с ними делать? Учительница очень хорошая: и умница, и молодая, и с большим желанием работать. Но дети все без тормозов. От чего это идет? От семьи? Не знаю, такой ребенок может быть в любой семье.
Поэтому сложно все в школе, а не так, чтобы было по полочкам разложено: это хорошее, это плохое. Так все перемешано...
Я бы не сказала, чтобы мне встречались учителя, которые совсем уж не хотят работать с детьми, но есть люди, уставшие от своей профессии. Сейчас жизнь такая – несправедливая.
Тема-то больная: ну что такое, учителя получают копейки, а кто-то сидит в конторе, бумажки с место на место перекладывает, у него 20–30 тысяч зарплата.
У меня есть претензии не к учителям, а вообще к школе: в данный момент, когда идут и идут эти реформы образования, получается, что из школы выхолащивается педагогика. Есть только голые отметки, пустые, ребенок за ними не просматривается. Какой он человек? Есть планка, отбарабанил ты по этой планке – тебе пять, отклонился от планки –три. Учителя не берут во внимание личность ребенка. А что у него, может быть, слабые способности, но он выучил, постарался и вообще, может быть, загорелся в первый раз в жизни – это не поощряется. Как-то выхолощено у нас человеческое, душевное отношение к ребенку... Я, конечно, против этого. Но мне кажется, система образования педагогов построена так, что в школу они приходят настроенные работать с детьми формально, что ли. И только учитель от Бога уже сам, своим умом и сердцем до всего доходит.
Ведь есть же хорошие учителя. И такой учитель с Божьей помощью может добиться многого. У нас родители атеисты, учителя атеисты... А я, как человек православный, считаю так: только с помощью Божьей, водя ребенка в церковь на причастие, уча его в православном классе и у учителя от Бога, можно чего-то добиться ... И пока люди это не осознают, шишек не набьют – он не вразумится.
Хотели бы вы, чтобы ваш ребенок стал школьным учителем?
|
Да, скорее хотел(а) бы |
17 |
|
Нет, скорее не хотел(а) бы |
64 |
|
Затрудняюсь ответить |
19 |
Опрос 16 000 россиян проведен ВЦИОМ 27–28 сентября 2008 года.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
