— Валерий Михайлович, если не ошибаюсь, на выпускников АГМУ приходится наименьший процент рекламаций со стороны работодателей.
— Мы никогда не сталкивались с проблемой сочетания учебы с практикой. Наши студенты всегда учатся на бесконечном лечебно-диагностическом конвейере наших больниц. Правда, в настоящее время у нас, как и у любого другого медвуза, не решен вопрос взаимоотношений с этими лечебными базами. Причем многие правила, принятые в советские времена, сейчас не действуют. Раньше, когда пациента госпитализировали, ему говорили: с вами будут работать студенты. И это было в порядке вещей. Сегодня в условиях страховой медицины больной зачастую говорит: мне не нужны никакие студенты. Пациенты становятся недоступными для современных студентов-медиков.
— Получается, современное поколение обучать сложнее, чем студентов, допустим, семидесятых годов?
— В какой-то степени это так и есть. Именно потому, что студенты той поры больше работали с пациентами. Я очень хорошо запомнил свою практику в Шипуновской райбольнице. Мне доверили делать аппендэктомию — операцию по удалению аппендицита. Сегодня студента даже после пятого курса никто и близко не подпустит к такой операции! Потому что нет правовых основ. Поговорить с пациентом можно, но не более. Раньше в положении о клинической больнице говорилось об обязанности персонала работать с практикантами, предусматривалась доплата за такую работу. Сегодня ничего этого нет, студент стал помехой для больницы. Он не нужен ни врачу, ни медсестре. У нынешней системы пропал интерес к подготовке новых кадров. Потребность есть, заинтересованности нет.
Мы с восторгом говорим, что приобретаем за большие деньги всевозможные симуляторы, манекены, компьютерные тренажеры. Начинаем учить молодого человека на врача, как на летчика. Все это замечательно. Но без живой работы с пациентом врач не получится. Никакие симуляторы не заменят живого человека. Выпускники вуза приходят в больницу и попадают в ситуацию дикого стресса. Потому что не получили полноценную клиническую подготовку.
Одна из главных бед
— Во многих сельских районах Алтайского края не хватает врачей. Что говорить, если в ряде ЦРБ есть дефицит хирургов. Я уж не говорю про узких специалистов. Почему так происходит?
— Медицина — отрасль, которой вредны скоротечные модернизации, спонтанные перемены. Я понимаю необходимость быстрых, оперативных решений в промышленности или сельском хозяйстве. Производство есть производство. Но медицине противопоказаны сиюминутные решения и революционная ломка. Одноканальное финансирование, страховая медицина и прочие новшества — ко всему этому следует относиться очень осторожно. Давайте сначала опробуем то или иное новшество в локальных масштабах, проанализируем результаты, сделаем выводы, корректировки.
На мой взгляд, не все в новое время было сделано правильно, что привело к нестабильной ситуации в здравоохранении. Из-за бесконечных новых вводных у врачей и медперсонала появилось чувство неуверенности. Серьезная, кропотливая работа превратилась в жизнь на вулкане. Вот что такое "эффективный контракт"? Врач должен больше принимать пациентов, "повысить производительность труда"? Значит, на каждого отдельного пациента он должен потратить, грубо говоря, вместо 30 минут 15? Думаю, не надо объяснять, кто будет страдать от такого сжатия нормативов. В медицине важно не количество, а качество. Не сколько прооперировал, а как, были потом осложнения или нет.
Второй момент связан с тем, что о специалистах в сельской местности нужно проявлять повышенную заботу, создавать им оптимальные условия труда и жизни. Нужны достойные оплата труда и бытовые условия. Давно известно: первичный врачебный опыт быстро приобретается в глубинке. Там молодой специалист попадает в такие условия, когда многое зависит именно от него. Там он поневоле вынужден будет совершенствовать свои знания и навыки. Чаще всего выдающиеся врачи получаются из тех, кто прошел в молодости школу ЦРБ. В отличие от Западной Европы и Америки мы всегда готовили специалистов широкого профиля. Да, в каких-то конкретных вопросах они знают меньше своих зарубежных сверстников, зато у них всегда шире взгляд на возникшую проблему. У человека редко бывает одно-единственное заболевание, он приходит с букетом болячек, поэтому мы своих студентов учим учитывать состояние организма пациента в целом, видеть причины и следствия. Наш терапевт должен быть мыслителем, а не автоматом по выписыванию рецептов. Выдающиеся отечественные клиницисты Боткин и Захарьин были врачами-философами. Сегодняшняя мировая тенденция такова, что врачи становятся узкими специалистами, я бы даже сказал, высокими ремесленниками. Я не против узкой специализации в конечном итоге, но пусть в основе лежит широкая базовая подготовка.
В крайздраве называют, на мой взгляд, хорошие цифры по средней заработной плате. Но давайте посмотрим на зарплату начинающего врача. Он-то получает не 25–30 тыс. рублей, а 6 тысяч — это одна врачебная ставка. Как стартовать в такой профессии молодому человеку, у которого, как правило, уже есть семья? Мне кажется, надо сделать упор на повышение не средней заработной платы, а именно стартовой.
— И не надо забывать, ценой каких усилий добывается эта средняя зарплата.
— Всем известно выражение "средняя температура по больнице". Подсчет ведется по общему валу оказанных услуг, в том числе платных. Дежурства сюда включаются, переработки постоянные. Можно говорить об определенном трудовом насилии над человеком.
— Есть ощущение, что в советское время у медиков не было нынешних сверхнагрузок. Сейчас врач крутится как белка в колесе. Но идет ли эта соковыжималка на пользу в работе, в личном плане?
— Не уверен. Я уже говорил, что показатель количества принятых больных весьма спорен. Огромное количество дежурств. При этом после суток дежурства ты остаешься на работе до ночи. Современный врач должен больше отдыхать. У него совсем не остается времени на самосовершенствование. Мы это видим по своему факультету повышения квалификации. Врачи приезжают к нам с периодичностью раз в пять лет и зачастую знают меньше вчерашних выпускников… За пятилетку работы они не приобретают в квалификации, а теряют. Специализированные медицинские журналы практически не выписываются. Они стали дорогими, а главное — читать некогда! Интернетом для выяснения каких-то вопросов по специальности тоже редко пользуются. Нет времени читать, нет времени что-то проанализировать, нет времени, чтобы написать статью в журнал, обсудить какой-то вопрос с коллегами. Мы сейчас развиваем такое направление, как дистанционное образование, — выкладываем для врачей в Сеть всю необходимую информацию. Ведь как часто бывает — главные врачи с большой неохотой отпускают на учебу своих подчиненных. Их логика проста: а кто будет работать? Давайте сделаем так, чтобы учились без отрыва от производства. Делаем. Но едва ли такие условия можно считать полноценными, если говорить о профессиональном росте.
— Знакомые врачи стонут от безудержно растущего документооборота. Постоянно заполняют какие-то бумаги, пишут, пишут и пишут.
— Это больная тема не только для врачей, но и вузов. Сколько раз провозглашался переход на электронный документооборот. Перешли наконец. Но количество бумаг нисколько не уменьшилось. Все, что мы отправляем по электронке, приходится копировать на бумажном варианте. Компьютеризация и информатизация не принесла облегчения ни ученым, ни врачам. И все проверяющие структуры требуют все документы именно в бумажном виде: амбулаторные карты, договоры с пациентом на оказание медуслуги, справки и так далее. Ни одна проверяющая комиссия ни разу не заглянула в компьютеры!
Врачу дается 30 минут на прием больного — и все это время он слушает и пишет. Вышло так, что компьютер дал ему не желанную разгрузку, а дополнительную нагрузку. Бюрократизация стала одной из наших главных бед. Недавно вице-мэр Москвы Леонид Печатников заявил, что будет отменено 120 различных форм, заполняемых в лечебных учреждениях столицы. Подсчитали, что сейчас их более 500 — ужас!
Некуда жаловаться
— Каковы перспективы Алтайского биофармацевтического кластера?
— Эта структура крайне необходима. При этом надо отдавать себе отчет в том, что мы не имеем возможности создавать новые препараты. Речь идет о налаживании производства известных лекарств, уже запатентованных (то, что называется дженериками). Чтобы создать принципиально новый препарат, провести все необходимые испытания, нужно 15 лет и $ 500–600 млн. Такое под силу только крупным фармацевтическим концернам. Разработает компания новый препарат, запатентует его, и в течение 15 лет только она имеет право его выпускать, чтобы отбить понесенные затраты. Поэтому вряд ли наш кластер подарит что-либо миру, а вот Алтаю и другим территориям — да. Речь, к примеру, идет о выпуске антибиотиков, которые используются при лечении заболеваний легких. Их дешевле производить здесь, чем покупать где-то на стороне.
— Вы знаете не понаслышке о том, как функционируют системы здравоохранения в различных странах. Чему можно действительно поучиться у иностранных коллег?
— На Западе очень четко отстроена система взаимоотношений "врач — больной". Там заведующий отделением в большей степени является менеджером. Наши главврачи в основной своей массе слабо разбираются в экономических вопросах. Да и знать не хотят. Они говорят: "Наше дело — лечить!" А в мире по-другому, четкое разделение функций: главный врач занимается лечебными вопросами, а директор — экономикой, стратегией развития. Я думаю, и нам надо идти к такому разграничению труда. Неправильно, когда главврач в равной степени отвечает и за то, что крыша протекает и отопление прорвало, и за то, что больной умер.
— Связываете надежды с недавно созданной Национальной медицинской палатой?
— Конечно. Были, есть и будут врачебные ошибки. При этом в вопросе "Кто виноват — врач или пациент?" разобраться, как правило, очень непросто. Национальная медицинская палата как общественная организация должна активно участвовать в регулировании этих отношений. В США профессиональные врачебные ассоциации играют большую роль. Если надо, врача смогут профессионально защитить. Но у нашей палаты пока нет законодательной и правовой базы. Поэтому главными здесь остаются чиновники, а за врача отвечает больница. В России еще много неурегулированных вопросов по части защиты интересов врача и пациента. На сегодняшний день у пациента прав больше. Ни одна его жалоба не останется без внимания. Врачу жаловаться некуда. Зато в отношении него меры принимаются быстро и образцово-показательно. Правовая незащищенность медиков становится очень заметной, если не сказать — кричащей проблемой.
Без чинопочитания
— На следующий год АГМУ исполнится 60 лет. Демократизм в отношениях всегда был присущ этому вузу?
— Да. Вообще горжусь, что у нас нет чиноразделения и чинопочитания. Любой преподаватель, сотрудник или студент может прийти ко мне и высказать свое мнение. Я очень редко принимаю единоличные решения. По любой серьезной проблеме собираю коллег, и беседа у нас идет "без погон". В разговоре за ректорским столом все равны.
Эти традиции пошли от наших учителей. Прежде всего от Виталия Николаевича Крюкова, возглавлявшего вуз с 1964 по 1979 год. Он никогда не занимался назиданиями, нравоучениями, был мудрым и тактичным руководителем, с которого хотелось брать пример. Крюков всегда советовался с молодежью. С уважением относился к комсомолу, стройотрядовскому движению.
Мне очень приятно сознавать, что за все время моего ректорства в вузе не было склок и скандалов. За четверть века я не получил ни одной анонимки. Жаловаться приходили — и для управленца очень важно, чтобы подчиненные не боялись прийти и высказаться о наболевшем. Если меня просили о конфиденциальности, я ее соблюдал. У нас никогда не выскакивал черт из табакерки. Наверное, дух демократизма и взаимного уважения, который присущ нашему вузу, и был моим главным достижением как руководителя.
Против жестких диет
— Здоровый образ жизни в моем понимании — прежде всего умеренность.
Я противник жестких диет. Есть можно все, но в меру. Что, на мой взгляд, однозначно вредно, так это курение. Табак — легкий наркотик.
Надо знать меру и в занятиях спортом. Спорт высоких достижений всегда приводит к проблемам со здоровьем. Особенно после окончания активных занятий спортом. Занимайтесь на здоровье физкультурой! И еще один важный момент. Делайте добрые дела и будьте добросердечными. Никогда не становитесь над кем-то — общайтесь на равных с любым человеком. Мой жизненный принцип прост: если можешь сделать доброе дело, делай, а не можешь, то, по крайней мере, не навреди.
Досье
Валерий Михайлович Брюханов — ректор АГМУ, заслуженный работник высшей школы РФ, доктор медицинских наук, профессор, почетный гражданин Барнаула. Родился 1 января 1945 года. Окончил лечебный факультет и аспирантуру при кафедре фармакологии Алтайского государственного мединститута. Стал первым деканом фармацевтического факультета (1975–1981 годы). В 1986 году защитил докторскую диссертацию. Приоритетная область научных исследований — физиология и фармакология функции почек. С 1986 по 1988 год работал проректором по научной работе. С 1988 года исполнял обязанности ректора, в 1989-м избран ректором.
В 2000-х годах был председателем Совета ректоров вузов Алтайского края и Республики Алтай. Несколько созывов избирался депутатом гордумы. Является членом ученого совета СО РАМН. Награжден орденом Дружбы народов, польским орденом Альберта Швейцера, нагрудным знаком "Отличнику здравоохранения".
Сергей Винокуров
Самое важное - в нашем Telegram-канале
