Знать себя не хочу
– Как по-вашему, насколько люди в сегодняшней России верят результатам социологических исследований?
– По нашим данным, следят за результатами исследований порядка полутора-двух процентов населения. Те, кто следит, скорее доверяют, чем не доверяют, их результатам. Это мало о чем говорит, поскольку особого интереса российского общества к социологии нет: оно рассматривает социологию как что-то среднее между политтехнологиями и политологией, не понимает, зачем нужны социологи. А социология – это прежде всего способ интерпретации реальности, происходящего, понимание общества. Если нет такого интереса, то соответственно нет особого интереса к самопознанию. Социология – это всего лишь рефлексия общества. Структура массового сознания достаточно догматична. Как бы сказали психоаналитики, коллективное "я" слишком слабое. Общество боится правды о себе, некоего знания, понимания о себе. Поэтому пытается спрятаться за какими-то стереотипами, представлениями, которые бы поднимали россиян в их собственных глазах. Общество не хочет знать какие-то горькие и неприятные вещи о самом себе. Это характеристика его незрелости, слабости.
– С чем связана эта инертность нашего сознания?
– У нас очень тяжелое прошлое, из которого мы по-настоящему не вышли. Большая часть общества научилась жить в репрессивном государстве, уживаться с его террором. Обманывая и приспосабливаясь к власти, терпя. Отсюда комплексы, высокий уровень ксенофобии, противоречивых самоопределений: мы самые духовные, самые страдающие, нас никто не любит, мы – особая цивилизация. Эти подростковые речи и фобии характерны для нашего неразвитого сознания. Отсюда высокий уровень подозрительности и очень слабое понимание друг друга, готовности слушать друг друга, высокий уровень недоверия. Доверяют только самым близким: доверия власти, другим группам нет. Соответственно и элита не пользуется авторитетом.
Наше общество в большей степени еще советское. Но, в отличие от раннего советского общества, которое, несмотря на террор, видело перед собой будущее и быстро менялось, наше – в большинстве своем неменяющееся. Перестройка ведь была не революцией, а распадом институтов, новых ориентиров так и не возникло.
– Как отсутствие запроса на серьезные исследования влияет на качество исследовательской деятельности?
– Говорить в целом о социологии в России очень трудно, поскольку социологическое сообщество очень рыхлое. Можно говорить о нескольких сообществах. Есть ведомственная социология, или заказная, которая обслуживает власть в различных ее запросах, необязательно политических. Но в любом случае вся она нацелена на оптимизацию управления – так, как это понимает власть. Поэтому критериями оценки этих исследований выступает собственно сама власть, которая говорит, что ей нравится, что нет. И это хоть и называется социологией, имеет несколько отдаленное отношение к науке.
Или та социология, которая практикуется в Академии наук: направленность их интересов несколько отличается от ведомственной или государственной социологии, поскольку их задача – адаптировать результаты мировых социологических исследований, теоретических прежде всего, к практике либо преподавания, либо к практике заказных исследований. Собственно, российская теоретическая мысль, с моей точки зрения, отсутствует, по крайней мере в академических институтах. Там доминируют эпигонство, эклектика и желание переложить на русский язык некоторые зарубежные учебники по социологии – не более того.
Есть несколько исследовательских центров самого разного размера, относящихся к социальным наукам в широком смысле. Они не связаны ни с властью, ни с академическими планами и действительно ведут сравнительно независимые серьезные исследования. Это может быть центр изучения миграции или центр демографических исследований, центр изучения рынков труда, центры изучения преступности. Они ориентированы на собственно исследовательскую деятельность и руководствуются интересами общества, а не власти.
Говорить в целом о социологическом сообществе в России нельзя. Нет ни единой научной этики, ни сотрудничества, моральные представления разных ученых очень сильно различаются.
Оружие пропаганды
– Бытует мнение, что есть группа исследовательских центров, руками которых власть манипулирует сознанием масс.
– То, что есть крупные социологические центры, которые работают на администрацию президента, – это факт, в этом не может быть никаких сомнений. Это не столько исследовательские центры, сколько часть всей системы пропаганды, поскольку их результаты предназначены прежде всего для лиц, принимающих решение, лиц, управляющих в том числе общественным мнением, координирующих систему пропаганды. В основном исследования, которые они делают, предназначены для оптимизации политтехнологической работы. К науке это имеет отдаленное отношение, поскольку используются только методы сбора информации, а не собственно научные задачи. Ставят ли они специальную задачу искажения реальности, фальсификации результатов исследований? Мне кажется, что нет. Это только на первый взгляд кажется, что фальсифицировать данные и давать систематически искаженное представление очень легко. Хотя в каких-то случаях фальсификация и сознательное искажение могут быть, но они не носят постоянного и долговременного характера.
– Возможны ли фальсификации при составлении рейтингов правящего тандема, партий?
– Сфальсифицировать можно результаты выборов, поскольку это однократный замер. Рейтинги, которые замеряются каждый месяц или даже чаще на протяжении десяти лет, сфальсифицировать трудно. Проблемы не в том, что центры показывают высокие рейтинги, а в том, чтобы объяснить, что за этим стоит, в интерпретации результатов. Высокий рейтинг можно интерпретировать как то, что народ сплотился вокруг национального лидера, как свидетельство высокой поддержки. Это один способ интерпретации, это делают все проправительственные и пропрезидентские службы. Совершенно другая вещь – как мы, "Левада-Центр", это интерпретируем. Мы показываем, что это результат пропаганды, отсутствия свободы выбора информационных источников, введение цензуры, вытеснение конкурентов с политического поля и создание ощущения безальтернативности. За этим стоят очень сильные патерналистские ориентации населения и оппортунизм элиты, не предоставляющей обществу никаких других моделей объяснения и понимания реальности.
То есть это просто разные типы интерпретации данных. Если вы не согласны с интерпретацией данных, не надо ставить под сомнения сами данные.
– Лично мне не верится в рейтинги партий, особенно перед выборами. Им действительно ничего не пририсовывают?
– В целом крупные центры редко идут на прямую фальсификацию. Только кажется, что легко подрисовать, на деле же можно добавить к итоговой цифре 5–7%, не больше. Но если вы смотрите на то, каким образом получены эти данные, то их гораздо сложнее сфальсифицировать. Я говорю о корректных исследованиях, проводящихся заслуживающими доверия исследовательскими центрами.
Что касается моего личного отношения, то я делал бы сильные различия между ВЦИОМом и ФОМом. Они оба работают на администрацию президента, но ФОМ с профессиональной точки зрения – служба, действительно пользующаяся доверием, и вполне заслуженно. В отличие от Федоровского ВЦИОМа, который выдает довольно грязные цифры. Как получены эти данные, не всегда ясно.
Сфальсифицировать можно результаты выборов, поскольку это однократный замер. Рейтинги, которые замеряются каждый месяц или даже чаще на протяжении десяти лет, сфальсифицировать трудно. Проблемы не в том, что центры показывают высокие рейтинги, а в том, чтобы объяснить, что за этим стоит, в интерпретации результатов.
Интерес в микродозах
– Какое, на ваш взгляд, главное достижение российской социологии?
– Главное достижение социологии – не какая-то идея или открытие, а то, что она сделала за прошедшие 20 лет: описание нашего общества. Это очень важно, это необходимая черновая работа. Сегодня мы несопоставимо больше знаем о нашем обществе, чем это было 20 лет назад, когда только разворачивались эмпирические исследования. Ранее социальная реальность была сплошным белым пятном. Сейчас на ключевые вопросы мы уже можем дать какой-то ответ: отношение к прошлому, этническое самосознание, уровень ксенофобии, запросов, представление о врагах. Это тот базис, на котором возможно последующее развитие науки, накопление необходимого минимума эмпирического знания.
– Нашей социологии есть чего стыдиться?
– Серости, эпигонства, приземленности исследований, беспринципности, встречающейся в профессиональной среде.
– Имя безусловного авторитета социологии наших дней?
– Для меня безусловный моральный и научный авторитет – Юрий Александрович Левада. Левада задавал высокий уровень и качество работы. Но профессиональная солидарность и этический уровень социологов очень низки. Поэтому единого авторитета нет.
– Достойных социологических исследований мало, потому что мы не склонны к самоанализу?
– Нельзя сказать, что желания самоанализа нет, можно говорить – в какой степени, каков удельный вес этого интереса. Он, хоть и небольшой, но присутствует так же, как и вещи, которые гасят этот интерес. Интерес есть, плохо, что в микроскопических дозах. Все от нас самих зависит. Человек – существо, которое отличается самосбывающимся пророчеством: как он о себе будет думать – тем он и станет.
Справка
Аналитический центр Юрия Левады ("Левада-Центр") – российская негосударственная исследовательская организация. Центр регулярно проводит социологические и маркетинговые исследования. Носит имя российского социолога Юрия Левады (1930–2006). Центр первым начал проводить регулярные опросы общественного мнения в масштабах всей страны начиная с 1988 года.
Дмитрий Медведев как объект исследования
Вопросы задает Левада-Центр
В какой мере вы доверяете Дмитрию Медведеву?
Полностью доверяю 18
Скорее доверяю 53
Скорее не доверяю 16
Совершенно не доверяю 5
Затруднились ответить 8
Что вас привлекает в Дмитрии Медведеве?
(Возможно несколько вариантов ответа)
Это энергичный, решительный, волевой человек 27
Это внешне симпатичный человек 16
Это честный, порядочный, бескорыстный человек 14
Он пользуется уважением среди окружающих меня людей 13
Он способен к компромиссам, объединению различных политических сил 12
Это опытный политик 11
Это человек, который обеспечивает стабильность в стране 10
Это дальновидный политик 10
Это человек, который может навести порядок в стране 9
Это принципиальный человек 8
Это настоящий лидер, способный повести за собой людей 7
Он ведет политику, независимую от окружения Путина 4
Он знает жизнь, понимает нужды простых людей 4
Поддерживаю его политику в отношении Северного Кавказа 4
Другое 3
Затруднились ответить 24
Чем вам не нравится Дмитрий Медведев?
(Возможно несколько вариантов ответа)
У него нет ярких политических качеств 11
Он связан с Путиным и его окружением 9
У него нет четкой политической линии 9
Он не справляется с поставленными перед ним задачами 8
Он связан с коррумпированными политиками 6
Он не способен вести за собой людей 6
Ему чужды интересы народа 5
Это слабый, нерешительный человек 5
Это недальновидный политик 5
Он не пользуется уважением среди окружающих меня людей 4
Это слишком жесткий политик 2
Это внешне несимпатичный человек 2
Он не способен к компромиссам 1
Это беспринципный человек <1
Другое 4
Затруднились ответить 50
Вопросы задает ВЦИОМ
Насколько хорошо Дмитрий Медведев справляется со своими обязанностями?
Очень плохо 2
Неважно 10
Средне, удовлетворительно 36
Хорошо 41
Отлично 10
Нет ответа 1
Какими положительными или отрицательными чертами обладает Дмитрий Медведев? (Закрытый вопрос, любое число ответов)
Ум, интеллект 56
Профессионализм 32
Активность 29
Уравновешенность 30
Решительность, смелость 23
Честность 13
Простота, скромность 15
Близость к народу, умение понимать его нужды 14
Гибкость 13
Оторванность от народа, неспособность понимать его нужды 12
Пассивность 4
Нерешительность, трусость 3
Ограниченность 2
Непрофессионализм 3
Нечестность 2
Нескромность, хвастовство 2
Негибкость 2
затрудняюсь ответить 5
И то, и другое исследования проводились в 2010 году, опрошено одинаковое число жителей России – 1600 человек.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
