— Лев Александрович, формирование нового состава Общественной палаты — процедура не спонтанная, а запланированная. Когда вы решили пойти в палату и почему возникла потребность заниматься подобной деятельностью, учитывая, что раньше вы работали в таких структурах, где эффект можно конкретно в чем-то измерить и оценить — в цифрах, фактах? Работа общественника же из другой "оперы"…
— Наверное, вы в чем-то правы. Действительно, работу на предыдущих должностях во многом можно оценить в тоннах, километрах, гектарах.
Последние пять лет я занимался деятельностью, связанной с системой высшего образования. Эта работа потребовала от меня перестройки системы мышления, новых управленческих подходов. Коллектив любого вуза — это прежде всего высокоинтеллектуальные специалисты высочайшего уровня, и "конвейерный" метод неприемлем, необходим особый индивидуальный подход к каждому. С другой стороны, работа сжигала все время, не оставляя его на общественную деятельность.
Предложение войти в Общественную палату было для меня несколько неожиданным, но очень своевременным и интересным. К этому времени я начал испытывать недостаток информации об обстановке в крае, о сложнейших социально-экономических процессах, происходящих в нашем регионе. Одновременно с этим и нагрузка у меня в АлтГТУ из-за перераспределения ряда функций стала меньше.
— И для чего это вам надо? Это очередная карьерная ступень?
— Человек с каждым годом становится старше, и я не исключение. Но одновременно с этим накапливается опыт, приходит новое понимание различных общественных явлений да и жизни в целом. Думаю, что для моих коллег по Общественной палате работа в ней — это не факультативное занятие, не общественная нагрузка, это образ жизни — активный, наступательный, где ответственность не только за себя, но и за все происходящее вокруг. Для большинства ее членов это и возможность попытаться реализовать то, что уже у каждого наработано, быть на острие современных экономических, политических, социальных и общественных процессов, осмысливая их и влияя на них.
Уверен, мало кого из членов палаты при этом интересовали должности. Я шел в палату с интересом, не думая о должности председателя. Я хорошо понимаю, что деятельность, которая затрагивает интересы общественных движений, политических партий и власти, "расстрельная". Тут, как в жизни, "прав не прав, а все равно не прав", и кроме того, она требует не только времени, но и душевных сил.
Не уподобляться партиям
— Пару лет назад председатель ОПАК говорил, что палата должна "шевелить" общество, но вот прошло время, и оказалось, что гражданское общество у нас есть, оно достаточно большое, потенциал велик, волонтеры едут в Крымск, принимают участие в политических процессах. То есть вроде бы задача "шевелить" отпала сама собой. Тогда зачем палата? Или эта задача актуальна и сейчас?
— А вы понимаете, в чем разница между Общественной палатой, которая, по вашим словам, должна "шевелить" общество, и штатными "шевелящими" политическими партиями?
Когда мы сегодня начинаем говорить о гражданском обществе и его составляющих — политических партиях, Общественной палате и др., то давайте попробуем понять, где их действия совпадают, а где расходятся.
Вот вы говорите: в обществе проблемы. Общественной палате проблем искать не надо — их как у дурака махорки! ЖКХ, что ли, не проблема? Проблема! И еще лет 100 будет таковой оставаться. Система высшего образования не проблема? Проблема! Здравоохранение, конечно, тоже. Так что чего-чего, а проблем искать не надо. И эти же проблемы выхватывают политические партии.
Что, как мне кажется, у предыдущих Общественных палат, в том числе и российской, не получилось? Они захотели отобрать хлеб у политических партий. Во-первых, это не получится, и, во-вторых, как говорил классик, неправильной дорогой эти товарищи пошли.
В чем принципиальная разница? Политические партии прежде всего заинтересованы в том, чтобы обострить проблемы, вздыбить внимание общества, а не решить их. Ибо пока проблема не решена — она может быть темой политической игры, а это — возможность захвата власти, в том числе силовым методом со всеми вытекающими последствиями. Поэтому каждая политическая партия заинтересована в том, чтобы было хуже. За исключением правящей. Она заинтересована в том, чтобы исправить положение и не вздыбить общество, а его стабилизировать.
Я уверен, что Общественная палата уподобляться политическим партиям и использовать их методы игры ни в коем случае не должна. Общественная палата и гражданское общество заинтересованы не в революционных событиях, а в решении проблем. По большому счету, обществу безразлично, кто решит вопросы, важно, чтобы решение шло не через кровь, гражданскую войну и насилие.
А кто обязан решать в обществе большинство проблем? Исполнительные, законодательные органы власти и частично бизнес. Поэтому роль и задача Общественной палаты — конструктивное взаимодействие с этими структурами. Однако путь компромисса здесь также опасен, ибо в результате стороны договорятся, а население останется со своими проблемами. Решение одно — координация усилий всех действующих структур, в том числе по возможности и партий.
Поэтому принципиальное отличие задач палаты от политических движений заключается не в захвате власти, а в объединении усилий для решения проблем, которые существуют.
С одной стороны, палата должна быть гладкой, с другой — ершистой. Нужно суметь соблюсти баланс. Тут во многом зависит от опыта. Сегодняшняя Общественная палата — четвертая. Я думаю, что здесь собрались те участники общества — власть, политические партии, общественные объединения, — которые вобрали в себя опыт всех трех предыдущих палат и сделали правильные выводы.
Закрытость власти надуманна
— Прошлые составы палаты иногда вступали в открытые дебаты с краевыми властями, спорили, составляли списки предложений и замечаний, требовали от администрации большей открытости. Есть ли вероятность подобных решительных действий у нового состава?
— В таком виде, как поставлен это вопрос, мне на него ответить трудно. Наверняка в работе предыдущих палат были какие-то конфликтные ситуации по поводу закрытости. Но мне пришлось достаточно много проработать во власти, и опыт показывает, что одно и то же действие властей одни считают элементом открытости, другие, наоборот, закрытости. Порой конфронтацию провоцируют такие вещи, как недопонимание федерального, субъектового и муниципального механизма функционирования власти.
Привожу пример. В свое время Законодательное собрание края захотело решить проблемы ветеранов войны. Но для этого требовался бюджет в два раза больше фактического. Любые попытки объяснить политизированному КСНД, что это невозможно, натыкалось на лозунг "Вы против наших участников войны".
Когда нам с властью будет по дороге — пойдем вместе. Возникнут проблемы, на которые по-разному смотрим, будем искать общий путь решения. Самое простое — это взять и разбежаться. Но как говорили мои учителя: можно всех обмануть — и учителей, и начальника, но только работу не обманешь. Если надо поштукатурить два метра стены, то пока ее не поштукатуришь, она будет голой.
— В Общественную палату порой идут люди со своими проблемами, как в последнюю инстанцию, с последней надеждой. Как вы это воспринимаете?
— Вот я уже только за сегодня, как председатель совета ОПАК, ответил на три письма. Большинство вопросов именно местного характера решаются только на местах. Думаю, бесспорно, на них будет реагировать Общественная палата, хотя бы письмами, но в основном как-то реально содействовать в решении вопросов. И власть в том числе будем максимально привлекать. Насколько эффективно проблемы будут решаться в интересах общества, настолько эффективна и полезна будет работа палаты.
— Новый состав Общественной палаты некоторые оценивают как "технический". В какой мере вы с этим согласны?
— Цыплят по осени считают. Впрочем, я убежден, что так говорит группа людей, которым просто приятнее так думать.
— А что вы думаете про палату прошлых и нынешнего созывов?
— Я считаю, что работа предыдущих Общественных палат — это время становления, опыта, притирки и с властью, и с населением, с политическими партиями. Это процесс осознания и понимания того, что палата — это сила, это ресурс, который необходимо уметь использовать. Поэтому считаю, что механизм Общественной палаты во многом был не задействован, и хотелось бы учесть все предыдущее и не наступать на одни и те же грабли.
— И без противоречий внутри палаты обойдетесь?
— Я вообще считаю, что есть только одно место, где нет противоречий, — это кладбище. Система, в которой нет противоречий, рано или поздно умирает, потому что проблема не в противоречиях, а в механизме их преодоления.
Надо ли было строить Катунскую ГЭС? Надо ли вести газ через плато Укок? Всегда будут сторонники и противники. И примирить их или доказать что-либо друг другу, скорее всего, невозможно. И нам придется учиться, как все это преодолевать, и хочется нам или нет, но нужно слышать не только себя, любимого, но и опираться на мнение палаты в целом, считаться с ним и прислушиваться.
— Прогнозы развития давать будете?
— Я не могу сейчас сказать, что будет через полгода – год, но я надеюсь на свой опыт и на опыт тех людей, которые туда пришли. Я изначально смотрел на список членов палаты. Честно говоря, у большинства этих людей большой послужной список, они состоялись и как личности, и как специалисты, они знают реальность. Нынешний состав палаты — люди, которые, с одной стороны, не "лежат под властью", а имеют собственную точку зрения — в противном случае они ничего не добились бы. С другой стороны, они понимают: лебедь, рак и щука телегу не вытащат. Насколько мы сможем эти вещи соединить — пока вопрос.
— Много лет вы занимались политикой. Не планируете для себя возвращение к этому виду деятельности? Например, принять участие в выборах губернатора?
— Прошло много лет, как я принял для себя решение уйти из политики, и никогда об этом не жалел. Приведу такой пример. Мои дочери окончили музыкальную школу. Но одна хотела ее бросить, хотя музыкальные данные у нее были прекрасные. По-видимому, я как отец где-то "перегнул палку" и фактически заставил ее учиться. И вот, когда она получила диплом с отличием, пришла домой, отдала его мне и сказала: "Папа, моя фамилия и пианино никогда больше рядом стоять не будут". С тех пор она никогда не садится за инструмент. Так что я это проходил и повторять не хочу. Это работа, на которой человек фактически сжигает себя.
О чем еще рассказал собеседник
О себе
— У меня есть одно качество — люди во мне не видят начальника. Не знаю, хорошо это или плохо, но это дает мне возможность общаться с ними немного на другом уровне, более открытом и откровенном. Я люблю встречи с населением, как правило, разговоры и споры порой бывают жесткими, но именно эти встречи и дают возможность понять, что происходит, выявить болевые точки.
О выборах
— Я — один из немногих, кто до начала губернаторских выборов в 2004 году предсказал, что будет два тура. Более того, будучи депутатом Госдумы, чуть-чуть не выиграл у моих коллег ящик коньяка в споре об этом.
А с Михаилом Евдокимовым накануне его выборной кампании мы долго сидели и разговаривали. Меня поразило то, что у него не было никаких сомнений в своей победе. Я ему: "Миша! Зачем тебе это надо, ты же не управленец!", а он в ответ: "Это моя миссия". Убежден, что если бы не его трагическая смерть, он пошел бы и на выборы президента.
О митингах и ответственности
— Вы наверняка считаете, что закон о митингах — это антидемократично? А я, в отличие от вас, считаю, что этот закон имеет право на существование. Просто вы никогда не были мэром города! Какой-то организатор или политическая партия приходят и говорят: на такой-то территории мы собираемся провести митинг. Мэрия разрешает. Но митинг с оговоренной площадки вдруг выходит на проезжую часть улицы и создает аварийные ситуации. Потом выясняется, что организатор ничего, кроме карандаша, в руках не держал и дальше своего кабинета не ходил и о последствиях вообще не думал.
Должна быть ответственность. При этом закон должен быть суровым и в плане обязательств, и в плане ответственности. Руководители территорий, которые прошли школу 90-х годов, в том числе и расстрел Белого дома, хорошо знают, насколько ситуация может мгновенно измениться и привести к гибели людей. А когда закон по 20–30 раз нарушают, и при этом виновных нет, то это не демократия.
О гаджетах и продвинутости
— Из российских губернаторов я был одним из первых, кто начал работать с ноутбуком. В 1994 году я купил свой первый ноутбук.
Моя работа заставляет в кратчайший промежуток времени получать громадный объем информации, это подталкивает искать пути, как эту информацию оптимально получать и осваивать. А учитывая, что мне приходится много перемещаться в пространстве, я вынужден искать пути и для ежеминутной передачи информации. Уверен, что я сегодня один из самых активных и обучаемых пользователей. Хотя в Рубцовске, где я долго работал, одни из самых ходовых инструментов — лом и лопата, а из слов — несколько крепких русских выражений.
Справка
Лев Коршунов родился 13 февраля 1946 года в Иркутске. В 1970 году окончил Алтайский государственный технический университет (инженер-строитель), в 1977-м — Московский инженерно-экономический институт (инженер-экономист), в 2000-м — Российскую академию госслужбы при президенте РФ (юрист). Начал работать в 1970 году в Барнауле линейным мастером, затем прорабом, инженером-геодезистом, заместителем начальника производственно-технического отдела СУ-12 треста "Алтайпромстрой". С 1977 года — главный инженер, позже — начальник СУ 38 треста "Алтайкоксохимстрой" Заринска. С 1987 по 1991 год — председатель Рубцовского горисполкома, председатель городского Совета народных депутатов. 1990–1993 гг. — депутат Верховного Совета РСФСР.
С ноября 1991 года по 1993 год — заместитель главы краевой администрации, первый заместитель главы краевой администрации. С 1994 по 1996 гг. — губернатор Алтайского края. В 1996 году — член Совета Федерации.
С февраля 1997 года по 1998 год был начальником Государственной налоговой инспекции по Алтайскому краю, руководителем управления МНС РФ по Алтайскому краю. На этой должности получил чин государственного советника налоговой службы РФ III ранга. С 2003 по 2007 год — депутат Государственной Думы РФ. С 2007 года — ректор, а потом президент АлтГТУ.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
