О вскрытии вен
— Перед каждым приездом следователя меня посещали оперативники из УБЭП или ФСБ с рекомендациями и советами, — какие необходимо давать показания. При этом они говорили мне открытым текстом: цена моей свободы — это нужные следователю показания. А нужны им были любые показания, изобличающие Максима Савинцева и, желательно, еще кого-нибудь из мэрии. Естественно, "украшали" свои убеждения рассказами о том, какие немыслимые условия содержания меня ждут, если я откажусь. Также меня "в воспитательных целях" не единожды переводили в камеру к так называемым второходам (что вообще-то запрещено) и однажды перевели в камеру, где содержались лица не совсем традиционной пока в нашей стране сексуальной ориентации. Для предотвращения возможных последствий, — собственно, для которых меня туда, видимо, и перевели, мне пришлось экстренно вскрыть вены, — в результате меня вернули в прежнюю камеру.
Ну и еще один факт. В СИЗО я провел полтора года — 547 дней. Из них 55 дней — в карцере, куда меня отправляли также в целях давления. И каждый раз "выписывали путевку" в карцер на максимально возможные 15 суток, а в самый первый – на максимально положенные 10 суток. Для тех, кто не в курсе: в карцере нет отопления и вентиляции, там негде сидеть, а лежать можно только в ночное время, запрещено читать.
О противоречиях в показаниях
— Я все время пытался рассказать, как именно было дело, но в допросах были отражены не мои действия, а восприятие следователем этих действий. Следователь Мецлер писал то, что ему надо, и в той форме, в которой ему это надо. Я несколько раз указывал на несоответствия между своим высказыванием и тем, что видел в итоге в протоколе, но мне был дан простой ответ: "я не стенографистка, пишу так, как считаю нужным". Защитники пытались объяснить следователю, что от его интерпретации существенно меняется суть излагаемого, но результата не было. При этом существенным является тот момент, что в то время я был на досудебном соглашении о сотрудничестве, а потому абсолютно все происходило под диктовку следователя, в связи с чем ни у меня, ни у моих защитников не было реальной возможности оказать хоть какое-то влияние на то, что печаталось в протоколах, так как мне всегда угрожали расторжением этого соглашения.
Прошу обратить внимание на риторику "моих" письменных показаний. Это речи юриста, а не обычного гражданина, все эти обороты, формулировки — это профессиональная лексика. Следователь приходил с готовым шаблоном моих показаний и на ноутбуке лишь корректировал его, задавая уточняющие вопросы и трактуя мои ответы в том ключе, который ему требовался. В какой-то момент я поддался давлению и согласился на предлагаемое мне досудебное соглашение: мне предложили освобождение из СИЗО в обмен на добровольные нужные показания. В итоге показания получили, а соглашение расторгли. И тогда я понял, что меня не выпустят отсюда, не смотря ни на какие признания. И тогда вернулся к своей первоначальной линии, стараясь донести до следствия, как действительно было дело. При этом и я, и мои защитники настаивали на адекватном отражении моих слов. Но в итоге мы получили те формулировки, которые создал следователь.
Об обжаловании
(Обвинитель в ходе допроса поинтересовался, планирует ли Сучков обжаловать действия сотрудников правоохранительных органов, которые, по мнению обвиняемого, оказывали на него давление, — прим. ред)
— Да, если мы увидим в этом смысл. Но ведь надо понимать ряд фактов. Во-первых, если будет установлено, что на меня оказывалось давление, то тогда без моих показаний вся стройная позиция следствия рухнет. Во-вторых, о какой объективности может идти речь, если с одной стороны я, которому никто не верит, а с другой стороны сотрудники правоохранительных органов, которые, как предполагается, всегда говорят правду: ведь им незачем обманывать. Ну, и, в-третьих, если бы кто-то действительно хотел разобраться во всей этой ситуации, то очевидно при проведении доследственной проверки, которую, кстати, проводил следователь следственного комитета Сафронов — коллега следователя Мецлера, у меня должны были взять хотя бы объяснения. Но этого не произошло. Очевидно, следователь Сафронов посчитал возможным услышать только версию следователя Мецлера и сотрудников правоохранительных органов, а меня слушать не обязательно.
О признании вины
(Сучкову предъявлено обвинение по ч.4 ст.159 УК РФ – хищение акций ОАО "УК "Доверие" – прим. ред)
— Вину не признаю, так как из предъявленного мне обвинения мне совершенно непонятно какую роль я выполнял, какие незаконные действия, которые я совершил, могут быть квалифицированы как мошенничество. Кроме того, не понятно, какую корыстную цель я преследовал, когда, по мнению обвинения, у меня возник умысел на совершение этого преступления, мне непонятно, что же я хотел получить и в итоге получил в результате совершения этого преступления.
Версия следствия строится исключительно на том, что акции были выкуплены по заниженной стоимости, но при этом до настоящего времени не установлено реальное положение дел в ОАО "УК "Доверие", в том числе, в части финансового состояния организации, на момент проведения оценок и аукционов, что не позволяет с достоверностью установить реальную рыночную стоимость акций организации.
Например, при экспертизе, — как мы все слышали при допросе оценщиков, не был учтен такой "маленький нюанс", как находящиеся на земельном участке по Малахова, 3 (место расположения УК "Доверие", — прим ред.) объекты недвижимости, принадлежащие муниципалитету – строения, располагающиеся, примерно, на 50% всего земельного участка. Между тем, они находятся на регистрационном учете с 2011 года и сейчас – в плане приватизации на 2016 год! Оценщики "не нашли" их на участке. А если бы нашли, то оцениваемый объект был определенно менее привлекателен и оценен в куда меньшую сумму. К тому же, — и это опять же было выявлено на допросе, — те документы бухучета, которые специалист по оценке изучал при проведении экспертизы, не соответствуют действительности, что при их составлении не были учтены все долги, которые существовали у ОАО "УК "Доверие". В связи с чем, выводы следствия о том, что акции были выкуплены по явно заниженной стоимости, основаны на предположениях, которые лежат, в том числе, в основе выводов эксперта. А обвинение, как известно, не может строиться на предположениях.
О хищении средств у "Кузбассэнерго" и "БТСК"
(По версии следствия, обвиняемые совершили хищение денежных средств у данных организаций (ч.4 ст.159 УК РФ) – прим. ред.)
— Я виновен в причинении ущерба этим организациям, то есть в преступлении, предусмотренном ст.165 УК РФ, но никак не в хищении (ч.4 ст.159 УК РФ). В данном случае налицо ошибка следствия в части квалификации моих действий. Для квалификации как хищения необходимо установить принадлежность имущества конкретному лицу. Из предъявленного в этой части обвинения прямо следует, что денежные средства, в хищении которых я обвиняюсь, не принадлежали ОАО "Кузбассэнерго" и ОАО "БТСК", так как не поступили в их владение (собственность). Кроме того, заключение специалиста, на основании которого следствие делает вывод о размере денежных средств, похищенных у данных организаций, имеет большое количество ошибок, начиная от арифметических, не говоря уже о более серьезных.
Об обвинении в хищении средств "УК Доверие"
— Износ жилого фонда очень высокий, требовались капитальные ремонты. Мы составляли сметы на проведение ремонта, согласовывали работы и стоимость с домкомами. После чего домкомы проводили голосование за проведение работ или против, т.е. совершали все необходимые согласно закону действия. Когда жители давали свое согласие – работы выполнялись. Однако жители никогда сразу не оплачивали эти работы: как правило, предоставлялась рассрочка, в среднем, на год. Платили жители по квитанциям, по строке "Прочие расходы". Но ведь ни один подрядчик не будет ждать целый год, чтобы получить деньги за работу, которую он уже выполнил, а также за материалы, которые уже приобретены и использованы.
Вот тут я и стал пользоваться теми деньгами, которые жители перечислили за тепло и горячую воду, но которые не были перечислены в "Кузбассэнерго" в полном объеме: я оплачивал проведенные работы теми деньгами, которые перечислили жители, но которые не были перечислены ресурсоснабжающей организации в полном объеме. Я не исключал возможность, что она может выявить занижение в объемах тепла и горячей воды, а потому исходил из того, что когда жители с рассрочкой оплатят выполненные работы, то эти деньги можно будет направить на погашение долга перед "Кузбассэнерго". При этом у меня не было цели "кинуть" их так, чтобы они вообще не смогли выставить УК "Доверие" какие-либо долги. В противном случае я бы принял соответствующие меры, которые бы позволили исключить выявление недовыставленных сумм: уничтожил акты, обнулил приборы учета и т.д. А так проверяющие инспекторы, которые сверяют показания приборов в документах и на счетчиках, рано или поздно выявили бы несоответствия и довыставили управляющей компании разницу к оплате.
К тому времени жители уже оплатили бы рассрочку и я мог свободно перечислить "Кузбассэнерго" деньги. История выглядела бы как техническая ошибка, допущенная сотрудниками "Кузбассэнерго", и в этом случае управляющей компании не выставили бы проценты за пользование чужими денежными средствами. Ну а если бы и не была выявлена разница, то перечислил бы эти деньги потом, как погашение задолженности. Да еще разок бы пустил деньги в оборот. Что, собственно, я и делал.
О показаниях против себя
— Что касается Броницкой (бывший главный бухгалтер УК "Доверие", которая 06 февраля 2015 года по решению Октябрьского районного суда получила обвинительный приговор и наказание в виде 4,5 лет лишения свободны условно, - прим. ред.), то на нее давил собственный страх. Я видел ее в ИВС — она плакала все время, и ее можно понять: молодая женщина, у которой дома маленький ребенок, оказалась в столь специфическом месте… И когда ей сказали: подпиши и иди, — конечно, она подписала, лишь бы выбраться оттуда! А по факту она ни в чем не виновата – она была просто подчиненным, который выполнял распоряжения руководителя: "оплати то, перечисли сюда".
Крылов (экс-руководитель УК "Доверие" - прим. ред), на мой взгляд, также дал просто удобные показания. Он пришел на готовую схему, не знал ни Вернигорова (бывший начальник отдела в БТСК — прим. ред), ни Бакулина (Владимир Бакулин проходит в качестве свидетеля, занимался обналичиванием денежных средств для нужд УК "Доверие", - прим. ред.), — он занимался только ежедневной чисто коммунальной текучкой и решал вопросы, связанные с обращением жителей, текущими ремонтами, аварийными ситуациями и пр.
Ну, а что касается показаний Вернигорова, то, пожалуй, здесь немалая доля лукавства с его стороны, — речь идет о том, что схему с занижениями показаний по приборам учета придумал я. Как я, неспециалист в этой сфере, мог это придумать, если я понятия не имею, какие там в принципе есть возможности, как там все устроено, что и как считается и учитывается? А он находится внутри структуры, он — специалист как раз по этому профилю. А я — коммунальщик.
Считаю, надо признаваться в своих действиях, а не соглашаться с готовой трактовкой следователя. Все выяснить, разобраться, а потом принимать решение о квалификации совершенных действий! А в этом деле некоторые показания фигурантов, а также отдельных свидетелей — работа на нужды следствия, а не на поиск истины. Вот, например, Михаил Колесников тут в ходе допроса говорит открыто, что давал взятки. А это статья УК. Однако он только свидетель. А все потому, что у него с некими органами соглашение, которое не рассекречивается. А давайте рассекретим да посмотрим, что там к чему?
***
После допроса защитник Сучкова Сергей Коренной подал ходатайство истребовать в СИ1, где содержался обвиняемый, данные о том, кто, когда, сколько раз и в течение какого времени посещал Дениса Сучкова, а также по какой причине и когда он помещался в карцер. "Тогда мы сможем точно установить факт давления на Сучкова и подтвердить его слова о давлении, — либо опровергнуть их", — заявил Коренной. С аналогичным ходатайством обратился и Максим Савинцев, который также заявил о том, что в ходе следствия на него было оказано давление со стороны сотрудников органов правопорядка. Несмотря на протест государственного обвинителя, суд удовлетворил оба ходатайства.
Следующее заседание по делу состоится 28 июля. Ожидается, что в этот день будет допрошен Максим Савинцев.
По данным altapress.ru, подсудимые Александр Крылов, экс-руководитель "УК Доверие", и Сергей Вернигоров, бывший начальник отдела "Кузбассэнерго" ("БТСК"), отказались от дачи показаний, воспользовавшись ст.51 Конституции РФ.
История "Доверия"
Смотрите всю историю скандального дела "УК "Доверие". Наведите курсор и перемещайте события стрелочками влево и вправо.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
