Особо отметим, что речь идет лишь о качестве художественного воплощения, а не о том, чему памятники посвящены. Наверное, никому не нужно объяснять, что каждая из тем — важна.
Жертвам политических репрессий
Проект Прокопия Щетинина.
Скульптор - Анатолий Щетинин.
Эдуард Добровольский:
— Сын осуществил идею отца. Интересный художник. Правда, больше живописец, чем скульптор — он на него даже не учился. Удалось — я должен просто ему поклониться. Есть небольшие недочеты, но у кого их нет? В большой работе нужно учитывать каждую мелочь.
Эта идея жила очень давно, человек к этому шел и сделал практически все за свои деньги — а это недешево. Слава богу, что памятник есть — он напрашивается там, место хорошее. Немноголюдное, правда, хоть и находится от пешеходной Мало-Тобольской.
Лидия Рыжова:
— Художественная ценность монументальной скульптуры можно оценить по уровню работы автора с формой, материалом и его фактурой, пространством, а также по умению применить им свои знания пластической анатомии. Профессиональные скульпторы Прокопий Щетинин («Жертвам политических репрессий»), Олег Закоморный («Первым переселенцам на Алтай») грамотно работают с пропорциями человеческого тела, учитывают зрительное искажение фигур в зависимости от их удаленности от зрителя, добиваются портретного сходства и ощущения естественности позы и выражения лиц.
Памятник Василию Шукшину
Скульптор — Николай Звонков.
Эдуард Добровольский:
— Грустный. Я бы Шукшина изображал, опираясь на «До третьих петухов». Знал людей, которые с ним общались. Говорят, был удивительным человеком и ко многим вещам подходил с улыбкой. Это хотелось бы запечатлеть.
Памятник делался давно, когда проекты коллегиально рассматривал Союз художников. Согласование эскизов долго могло тянуться, годами. Это не как сейчас, когда заказчик сам договаривается с администрацией, которая и рада новым объектам. Вот из-за долгого и тяжелого подхода Шукшин, наверное, и грустный.
Лидия Рыжова:
— Николай Звонков пусть и не получал профильного образования, но его работу можно назвать удачной и благодаря характерной позе, и портретному сходству, и работе с пространством: писатель помещен на невысокий подиум и буквально находится «ближе к народу». Что касается портретного сходства, не обязательно быть специалистом, чтобы его оценить.
Памятник Виктору Цою
Скульптор — Михаил Кульгачев.
Эдуард Добровольский:
— Сначала с этой темой обратились ко мне. Не сошлись в цене — из металла делать дорого.
Обратились к Михаилу Алексеевичу. Солнце я, конечно, помог сделать. Памятник получился неплохой. Живой, интересный, с надрывом — таким и должен был. Никому не мешает, хорошо стоит.
Мне нравится, что он выполнен в движении. Хорошо подловили состояние. Облик действительно получился очень жизненный, скажем так. Оставляет эмоции.
Лидия Рыжова:
— Сильно воздействует на зрителя его сложная поза: музыкант изображен в момент наивысшего напряжения, глаз с трудом задерживается надолго на подобной форме.
Бюст Владимира Высоцкого
Скульптор — Николай Звонков.
Эдуард Добровольский:
— Сделан достаточно грубо, похож мало, живости, как у Цоя нет.
Когда я, допустим, делаю что-то подобное, пытаюсь найти фишку в человеке, сделать его в движении, чтобы была динамика. Тут лицо застывшее, непонятное. Должна быть песня — а ее нет.
Лидия Рыжова:
— Во взгляде музыканта нет узнаваемой тяжести.
Народному просветителю Алтая
Скульптор — Михаил Кульгачев.
Эдуард Добровольский:
— Видел на фотографии. Выглядит немного странно и грубовато — но это еще зависит от литья. Его у нас мало кто может сделать хорошо. Тут речь идет о качестве, это не значит, что нужно прорабатывать каждую пуговку.
При этом памятник живой, в движении. Но того человека я бы не назвал просветителем, конечно. С другой стороны, тема многогранная. О том, как ее воплотить, нужно думать не один день и даже не месяц.
Лидия Рыжова:
— Памятник не обязательно должен быть натуралистичен. Упрощение форм, условность уместна, когда речь идет об абстрактном образе, когда речь не идет о конкретном человеке, вроде того же «Народного просветителя» Михаила Кульгачева. В целом стоит обратить внимание на доминирование в монументальных памятниках образов «сильных телом или духом мужчин», что красноречиво говорит о идеалах и ценностях, бытующих в культуре сегодня.
Отдельно о стелах
Лидия Рыжова:
— Что касается памятных стел, они могут иметь весьма выразительную форму, активно менять своим присутствием пространство вокруг, однако в случае с перечисленными ниже памятниками мы не наблюдаем особых художественных экспериментов. Это стандартные ходы, задача которых — сподвигнуть прохожего поднять голову, выпрямиться и поместить факт (событие, сообщество, конкретного человека и т.д., то, чему посвящена стела) не просто физически выше, но и ценностно.
Простые формы должны контрастировать с природными: обычно это прямые и острые углы, линии, крупные детали. Пожалуй, самое удачное решение из перечисленных примеров у памятного знака в честь 75-летия освобождения Ленинграда. Его автор, архитектор Сергей Боженко, добился динамичности формы, оставил много пустого пространства внутри объема, и в прохожем этот импровизированный «вихрь» отзывается физически, вовлекая в себя. Чего не скажешь о других стелах, которые скорее подавляют прохожего, стоящего рядом, приносят своего рода дискомфорт.
Памятный знак в честь 75-летия освобождения Ленинграда
Проект Сергея Боженко
Эдуард Добровольский:
— Метроном, рупор... Символический памятник, без лишних деталей. Сделан интересно, выглядит неплохо. Очень хорошо выдержаны пропорции камней и символов: они не маленькие, прямо, как надо. Были бы больше — задавили бы постамент. В общем, достаточно вкусно сделано.
Защитникам правопорядка
Незавершенная работа Михаила Кульгачева
Эдуард Добровольский:
— Больной вопрос для Михаила Алексеевича. Он до сих пор бьется, чтобы доделать. Тема замечательная, но эта плита, как ее в народе назвали «крематорий», не очень хорошо смотрится.
Тем более она еще и за забором стоит: даже если бы Георгия Победоносца поставили на законно место, он оказался бы «за решеткой». Честно, я ожидал, что памятник завершат — подход был интересным, отличные эскизы. Но, увы…
Памятный знак Алексею Скурлатову
Проект Сергея Боженко
Эдуард Добровольский:
— Тут даже я участие принял: делал орден по эскизу, творчества в этом занятии не было. В памятнике меня немного напрягает габбро — камень, на котором выбито точками изображение. Зато дешево и быстро. Но было бы интереснее все-таки какой-то рельеф сделать. Он хорошо бы сочетался с медным орденом, был бы в одном стиле. Камень неплохой, только высоты немного не хватает. Но вы попробуйте еще найти цельный.
Памятный знак поставили на деньги одного предпринимателя, и городу это обошлось бесплатно. Я думаю, неплохо получилось, украсило немного аллею.
Памятник эвакуированным заводам
Скульптор — Михаил Кульгачев.
Эдуард Добровольский:
— Вот здесь рельеф хорош. А георгиевская ленточка странная: тонкая, непонятная. В любом монументе все-таки должна быть масса, а в ней ее не хватает. Но что есть - то есть: Михаил Алексеевич скульптор, а не художник по металлу.
Интересное, конечно, решение монумент там поставить. На расстоянии в несколько шагов стоит другой памятник — Кире Баеву.
Переселенцам на Алтай
Скульптор — Олег Закоморный
Эдуард Добровольский:
— Неудивительно, что памятник нравится не всем: пропорции нарушены. Ребенок абсолютно другой, голова должна быть нормальной. Девочка непропорциональна даже этому большому сеятелю, к сожалению.
Еще я, наверное, против заднего плана — солнца, зелени, облаков. С пропорциональной девочкой объема и без этого было бы достаточно. К тому же, задник просто закрывает фасад музея и не дает рассмотреть памятник со всех сторон — это не совсем хорошо. Круглая скульптура должна быть круглой, ее не нужно совмещать с плоскостью.
А вот качество памятника отличное — литье сделано просто замечательно. Но не думаю, что только из-за этого с ним захочет кто-то фотографироваться.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
