«Куда ни кинь, везде клин». Виктор Мещеряков — о терниях и звездах алтайской промышленности

Внутренний спрос растет

— Виктор Алексеевич, как вы оцениваете текущее состояние алтайской промышленности?

— Я предпочитаю больше всего верить цифрам. И цифры показывают положительную динамику роста объемов промышленного производства как в натуральном, так и в денежном выражении: индекс промышленного производства (ИПП) составил 105,8%, объем отгруженных товаров — 121,4%.

Это данные за восемь месяцев текущего года по отношению к предыдущему. Думаю, что ИПП и по итогам года покажет значение, близкое к этому показателю.

— 21,4% — учитывая инфляцию, обольщаться таким денежным приростом, пожалуй, не стоит?

— Да, существенная разница с натуральным показателем обусловлена инфляцией. Из-за нее наша продукция дорожает. Но, конечно, и натуральный прирост тоже большой. До 2022 года такого не было. Последние лет десять ИПП держался на уровне 101–102%.

— Благодаря чему удалось сделать такой прорыв?

— Большую роль в этом играют предприятия ОПК. Выпуск их продукции вырос в разы в связи с гособоронзаказом. Численность сотрудников на многих из них тоже кратно увеличилась за последние три года: например, на «СибПриборМаше» более чем в три раза, на «Трансмаше» более чем в два раза. Соответственно, такие предприятия закупают новое оборудование и масштабируют производство. Это одна из причин.

Плюс стабильно пользуется спросом продукция наших химических предприятий. Также выправляется из отрицательной динамики в этом году сельхозмашиностроение — по итогам января-августа идет с ИПП 104%.

И если взглянуть на структуру нашей промышленности, можно увидеть, что 30–35% в зависимости от года в ней занимает пищевая отрасль. Она у нас традиционно держит большие объемы. По стране стабильно входим в топ-10. Рынки сформированы, наша продукция — экологически чистая, и спада спроса на нее не наблюдается.

— Отмечаете ли в этой связи рост экспорта?

— Статистических данных нет, но, по прогнозам аналитиков, в 2024 году если и будет снижение по экспорту, то не критичное. В экспорте доминирует продукция АПК.

Остались контрагенты в Средней Азии, открылся рынок Китая. Другие отрасли по объемам экспорта даже в сравнение не идут.

Если брать обрабатывающую промышленность без пищевой, то здесь и в лучшие времена экспорт составлял около 5% от объема продукции. Сейчас меньше. Зато вырос внутренний спрос, и это здорово.

— А что по отраслям, которые пока демонстрируют отрицательный индекс? Чего им не хватает?

— Основные отрасли у нас работают стабильно. В Алтайском крае из 26 видов экономической деятельности в минусе сейчас восемь. Из курируемых минпромэнерго отраслей — только одна. Это производство кожи и изделий из нее.

Этот вид деятельности сегодня находится на уровне 54,6% к уровню прошлого года. Связано это в первую очередь с тем, что предприятия в системе УФСИН снизили выпуск обуви. Однако эта отрасль занимает довольно небольшой процент от общего объема промышленной продукции и не оказывает большого влияния на итоговый ИПП.

Промышленные миллиарды

— Куда сейчас идет наибольший приток инвестиций?

— Если смотреть статистику по курируемым краевым минпромэнерго отраслям, то суммарный рост инвестиций вырос на 3% по отношению к первому полугодию 2023-го. Сейчас общий объем вложений в этом году составляет 10,4 млрд рублей. По итогам года, думаю, составит 16–17 млрд рублей.

Лидерами являются добыча полезных ископаемых (3,3 млрд рублей), производство автокомпонентов (1,8 млрд рублей), производство текстильных изделий (1,4 млрд рублей), энергетика (1,5 млрд руб­лей).

— Можете назвать какие-то конкретные инвестпроекты?

— Самый крупный проект реализует «Сибирь-Полиметаллы» — он касается разработки месторождений и реконструкции обогатительной фабрики. Всего на данный момент в него вложили более 40 млрд рублей, за первое полугодие этого года — более 3 млрд рублей.

Второй большой проект реализует Барнаульский меланжевый комбинат. Его общая стоимость — порядка 15 млрд руб­лей. По итогу откроется новая фабрика мощностью 24 млн погонных метров тканей в год.

Еще один проект, который хотелось бы отметить, — это масштабирование производства на Алтайском заводе прецизионных изделий. Общий объем вложений составляет порядка 1,5 млрд рублей. В этом году предприятие освоило около половины суммы.

— На какие цели предприятия направляют инвестиционные средства?

— Большая часть денег, около 80–85%, идет на замену оборудования. Это постоянная тенденция в промышленном секторе по всей стране. Идет модернизация производства, закупаются новые станки.

Хочется, но вроде пока и не надо

— Для таких темпов развития промышленности хватает ли энергии?

— Можно сказать, что с 2001 года потребление электрической энергии у нас не растет. Тогда было самое большое потребление. До той планки мы так и не добрались. Во-первых, объемы производства не те — мы сейчас по выпуску промышленной продукции достигли 75% к уровню 1990 года.

Казалось бы, и в сельском хозяйстве стали больше использовать электроэнергии, и для бытовых нужд. А потребление не увеличивается. На самом деле сейчас у нас активно работает программа энергосбережения. Мы понемногу прирастаем по мощностям, добавляем площади, но благодаря энергосберегающему оборудованию, которое предприятия ставят повсеместно, это удается нивелировать.

— Насколько значительно сокращается потребление благодаря программе?

— Сокращение существенное. И не только в промышленности. То же самое с уличным освещением и лампочками в квартире — все энергосберегающее. Но наступит время, когда этот ресурс энергосбережения будет исчерпан. И, кстати, последние два года мы начинаем подходить к объему потребления 2001-го. Думаю, уже в этом году удастся перевалить то значение.

На сегодня мощностей хватает. При этом около 50% электрической энергии мы производим сами, а остальное закупаем в избыточных регионах, на оптовом рынке. Проблем недостатка пока нет.

И сети у нас — мощнейшие, одни из самых крупных в стране. Наследство плановой экономики. В советское время у нас не развивали энергетику и промышленность, край поддерживал статус «житницы Сибири». И всю энергию поставляли извне. С тех пор сети сохранились, и при необходимости они могут передать почти в три раза больше электроэнергии, чем мы потребляем сейчас.

Поэтому мы называем себя не энергодефицитным регионом, а «энергонедостаточным». Загвоздка в том, что в случае возникновения дефицита на оптовом рынке мы можем пострадать в первую очередь.

— Вы упомянули, что в крае энергии достаточно «на сегодня». Получается, в скором будущем ее уже может не хватать?

— Пока хватает, но, я считаю, нужно мыслить на перспективу. Сибирь — промышленный регион, отрасль развивается. Плюс активно расширяется взаимодействие с Китаем, строятся дороги и газопроводы. О строительстве новых энергетических мощностей пора всерьез задуматься.

— И какие есть варианты собственного производства энергии?

— Вполне возможно рассматривать вариант строительства ГРЭС на Мунайском месторождении, тем более что этот проект прорабатывался совместно с Мин­энерго РФ. И объект включен в схему территориального развития энергетики РФ.

Можно рассматривать строительство ГЭС на реках Чарыш, Песчаная, Ануй. Гипотетически — строительство атомной станции.

«А у нас есть промышленность?»

— Перейдем к другой больной теме. Какие вводятся инициативы в отрасли для привлечения кадров? Понятно, что ведется работа с вузами и колледжами. А какие еще есть проекты? Дефицит все еще острый.

— Да, кадровый вопрос резко встал с конца 2022 года. Первое, что мы от Союза сделали, — 2 сентября 2023 года встали на молодежном студенческом форуме. Он проходил как раз на площади Сахарова. Заготовили интерактив. Вопросы задавали в духе: «Что ты знаешь о промышленности?» А в ответ получали: «Какая промышленность? А у нас есть промышленность?»

Полный вакуум. Молодые люди не смогли даже назвать условные пять предприятий, не говоря уже о продукции, которую они производят.

— Пиара промышленности не хватало.

— Вот и мы глубоко призадумались. Начали с фестиваля «Заводская проходная». Выходили с ним на различные форумы, праздники и ярмарки вакансий семь раз.

— Какой наблюдаете результат от этого проекта?

— Достаточно хороший. Заявляем о себе, общаемся с молодежью. Кто-то после этих фестивалей устраивался на работу. Радует, что хоть каким-то образом мы начали говорить о том, что промышленность у нас в крае есть и что нам нужны кадры. От лица предприятий часто выступают их молодежные советы, которые говорят с современным поколением на одном языке.

Но этого мало — мы вошли в федеральный проект «Открытая промышленность». Три предприятия края в его рамках уже регулярно проводят промышленные экскурсии. Еще 10 предприятий заявились на участие в этом проекте.

В сентябре запустили еще одну инициативу — кадровый проект «Реальное дело». Это онлайн-платформа, на которой можно подробно познакомиться с предприятиями края, узнать о преимуществах работы в промышленности и о возможностях карьерного роста.

Вот эти три проекта сейчас основные. Они долгоиграющие, мгновенного результата, конечно, не ждем. Главное, показать, что промышленность — не самая последняя отрасль, что у нас можно хорошо зарабатывать и предприятия предлагают различные льготы.

Вместо десяти станков — один

— Сейчас все сталкиваются с проблемами в расчетах по импорту и экспорту, что во многом зависит от политики других государств. А что, по вашему мнению, следовало бы изменить во внутренней государственной политике России, чтобы нашей промышленности дышалось легче?

— Простой пример. На днях прошло заседание правления Российского Союза промышленников и предпринимателей (РСПП). На нем выступал Александр Новак, заместитель председателя правительства РФ. В частности, там привели цифры роли банковской сферы в развитии производства. По его данным, из общего объема инвестиций в промышленность 5% приходится на лизинг и 6,5% — на банки.

Слишком высокие ставки по кредитам просто не дают обращаться в банки. Как итог — у нас в крае за последние годы участие банков в инвестициях предприятий составляет 8–10%. Почти 90% — собственные вложения предприятий. Как мы можем развиваться, если заводам приходится закупать все на свои средства? Вместо десяти станков покупаем один.

— А что же, например, «Промышленная ипотека» и прочие программы господдержки?

— Об этом много говорят, и господдержка есть, осуществляется через Фонд развития промышленности, где-то проходит по нацпроекту «Малое и среднее предпринимательство» и так далее. Просто эти средства, поступающие из федерального бюджета, в общем объеме инвестиций составляют очень небольшую долю. Хотелось бы, чтобы правительство все-таки взялось за доступные кредиты для реализации инвестиционных проектов. Это самый большой бич. Если ситуацию не исправить, мы так и будем прозябать.

Плюс ужесточается налоговое законодательство. Вводят НДС для малых предприятий с выручкой от 60 млн рублей. Даже минимальные при этих условиях 5% — слишком много для малого бизнеса.

Проблема — отсутствие институтов развития. Да, у нас есть Фонд развития промышленности, и он выдает сейчас займы и под 1%. Но его доступность ограничена. За 10 лет существования наши предприятия получили благодаря ему в совокупности около 6 млрд рублей. По-хорошему, хотя бы в год столько выдавать.

Поэтому промышленность развивается довольно медленно.

— Под санкционным давлением все так же тяжело?

— Куда ни кинь, везде клин. Зажали так, что, конечно, трудно. Единственно верный путь — это наращивать объемы собственного производства, чтобы закупать как можно меньше и обеспечивать технологический суверенитет. Мы сейчас импортируем большое количество комплектующих. Даже подшипники, не говоря уже об электронике и программном обеспечении.

Если начать изготавливать самим, то нужны очень масштабные производства. А их строительство невозможно без участия государства.

— Каково предприятиям уживаться с китайскими «оккупантами» на российском рынке?

— Это еще одна головная боль наших предприятий. Китай заходит агрессивно, с намерением занять нишу. С одной стороны, ушли европейские бренды, с другой — на открывшееся «вакантное место» начали стекаться азиатские производители. И часто их продукция имеет более привлекательную стоимость, чем наша. Поэтому в средней ценовой категории тягаться практически невозможно.

И в этом, мне кажется, еще одно упущение государственной политики. Свой рынок у нас оказался совсем незащищенным. А если взглянуть на условия для предпринимателей в том же Китае — они гораздо более благоприятные.

В отлагательном ключе

— И какие перспективы вы видите в ближайшие пять-десять лет?

— А у нас все — на перспективу. Любое выступление сводится к будущему времени, мало кто говорит о том, что сделано сейчас. Планы до 2030-го, планы до 2040-го. Вся жизнь так и протекает в отлагательном ключе. О старых планах забывают, тут же строят новые.

— Своеобразный «синдром отложенной жизни». Только не в психологии, а в экономике.

— Да, получается так. Наверное, это происходит потому, что реальный прогноз дать сложно. И никто толком не решается это делать. День прожили, и хорошо.

Сейчас все предприятия так или иначе работают на победу, но нужно смотреть в будущее. СВО закончится, объемы оборонзаказа резко упадут — что тогда делать? Мне понравилась позиция «СибПриборМаша». Они запускают производство дизельных двигателей для малых тракторов, чего-то полезного и нужного для гражданского сектора. Хотя здесь предприятию помогает то, что оно государственное. Частному бизнесу за такую принципиально новую разработку взяться сложно.

— Да и чтобы браться за разработку нового, нужны квалифицированные кадры, инженеры. Как с этим обстоят дела?

— Люди-то на предприятиях есть. Но проблема в том, что в постсоветский период ликвидировали все научно-­исследовательские институты в крае. Раньше у нас их было много — по всем отраслям имелись. Сейчас нет ни одного.

— И все же совсем никакого прогноза быть не может. Куда мы сейчас идем?

— Конечно, не все так плохо. Сложно, иногда грустно. Но пока есть внутренний спрос — мы жить будем. А он есть. Главное, чтобы те сектора экономики, для которых мы являемся поставщиками продукции, тоже функционировали хорошо. У нас еще проблема в том, что мы производим не так много конечной продукции, по большей части она у нас промежуточная.

Сейчас, что хорошо, мы стали выпускать прицепную сельхозтехнику. Уже изделие конечное. И мы в этом преуспеваем в Российской Федерации, наша доля на рынке доходит до 15%.

— И за какими предприятиями будущее?

— В первую очередь за теми, у которых сырье находится в Алтайском крае. В основном это пищевые и добывающие предприятия.

Вторые по устойчивости предприятия — те, что влились в более крупные холдинги. Без этого есть большой риск погибнуть в конкурентной борьбе. У нас процессы слияния пошли, и мы эту инициативу в принципе поддерживаем. Например, «Сибэнергомаш — БКЗ» вошел в группу компаний «ЕКС», меланжевый комбинат — в «БТК групп», Алтайский шинный комбинат и «Кучуксульфат» — в госкорпорацию «Росхим».

С крупными холдингами быть хорошо, потому что всегда есть рынок сбыта и потребность в продукции. Также это положительно сказывается на привлечении дополнительных инвестиций, господдержке, уровне заработной платы.

И третий тип предприятий, считающихся устойчивыми, — это те, которые выпускают высокотехнологичную продукцию, то есть с высокой добавленной стоимостью. К таким, например, относится АЗПИ. Но, к сожалению, таких у нас немного.

— Каков на данный момент вердикт?

— В общем, проблем много. И все мы это осознаем. Но многие вопросы могут решиться только на уровне федеральных властей. А пока мы, повторюсь, жить будем. Делаем все, что в наших силах. И продолжаем работать — планомерно стремясь вверх.

Самое важное - в нашем Telegram-канале