Время сажать деревья. Почему на Алтае меняется климат и наступают пустыни и как поможет биржа

«Следствием будут пыльные бури и таяние ледников»

- Андрей Владимирович, экологические вопросы сегодня не номер один в повестке дня. Однако алтайские ученые разрабатывают паспорт климатической безопасности региона. Какие угрозы климату у нас есть?

- Прежде всего - рост содержания парниковых газов, в частности, углекислого газа (СО2). Ученые-климатологи исследовали керн льда в Антарктиде и замерили содержание СО2 в пузырьках воздуха, содержащихся во льду, в разные периоды.

Они пришли в ужас - его концентрация в атмосфере за 150 лет возросла раза в четыре. Выбросы углекислого газа – важнейший источник климатических изменений. Климатологи считают, что повышение концентрации парниковых газов привело к росту средней температуры на планете на 0,9 градусов.

Если она увеличится на два градуса, растают даже ледниковые шапки на полюсах. Эти процессы происходят и на Алтае. Климатологи уже зафиксировали сокращение ледников алтайских гор на 30% за полвека и прогнозируют их полное исчезновение уже к 2050-м годам.

- К чему это приведет в Алтайском крае?

- Уменьшится летний сток воды в Катуни, Оби, Чарыше - всех реках Обского бассейна. Следом понизится уровень грунтовых вод, а летом влага как раз больше всего нужна для урожая. Следствием будет и усиление пыльных бурь. Всему этому можно уже сейчас противостоять локально – в том числе здесь, в Алтайском крае.

«Когда как не сейчас бить в набат»

- Прежде, чем говорить о том, как противостоять, объясните, с чем наука связывает рост содержания СО2?

- Человечество научилось выкапывать из земли углеводороды, сжигать их и получать энергию, и именно в ходе их сжигания в воздух выбрасывается СО2. Плюс из-за вырубки лесов, пожаров и вспашки происходит эрозия почв, и накопленный в почве и древесине углерод вылетает в атмосферу.

Между тем, лес - поглотитель СО2. А еще больше его поглощает почва. Но за последние 120 лет чернозем у нас сдуло и смыло основательно.

Еще в 1900 году основатель научного почвоведения Василий Докучаев привез на выставку в Париж русское чудо: восемь кубометров чернозема - почвенный профиль из Воронежской области. Где вы сейчас найдете плодородный чернозем такой мощности?

А в некоторых засушливых районах Алтайского края, в Кулундинской степи, есть поля, где осталось 30 см плодородного слоя, а в некоторых хозяйствах осталась только подстилающая материнская порода - глина.

Освоение целины в Алтайском крае и Казахстане в этом смысле было большой стратегической ошибкой СССР. Если бы те же средства вложили в хорошие дороги Черноземья, элеваторы, то смогли бы лучше сохранять зерно и обеспечить им население, не разрушая целинные земли.

- В чем именно была ошибка при освоении целины?

- Распаханные целинные земли дали неплохой урожай в течение двух лет. А потом начались пыльные бури. Когда мы пашем с переворотом пласта, мы достаем почву с глубины 15-30 сантиметров. Когда она полежит на солнце, органическое вещество почвы окисляется. И воздушным потоком уносится тысячи тонн верхнего плодородного слоя почв, зачастую с семенами.

С 1950-х по 1980-е годы в СССР стали сажать лесополосы – они заняли около 2% сельхозугодий. Это чуть-чуть защитило от пыльных бурь, но было недостаточно для устойчивого сельского хозяйства.

Для этого лесополосы должны занимать 10-20% сельхозугодий, по мнению Докучаева. А в Алтайском крае, по данным последней инвентаризации, их площадь, сократилась с 1980-х до 2011 года вдвое: со 140 до 70 тыс. гектаров. То есть с 2 до 1%.

- Судя по данным правительства края, с 2011 года количество лесополос все же немного увеличилось – власти утверждают, что сейчас их площади - более 90 тыс. га.

- На помощь немного приходит природа. Сельхозугодья, находящиеся далеко от райцентров и близко к лесам или знаменитым алтайском сосновым борам, зарастают. Но проблема для засушливой степной части остается очень острой.

И когда, как не сейчас пора бить в набат, во все колокола, что необходимо спасать наше плодородие, чтобы было на чем выращивать сельхозпродукцию и чтобы не оставить после себя пустыню.

- Как действуют лесополосы, как они защищают?

- Деревья корнями подтягивают грунтовые воды из нижних слоев почвы и испаряют их через листья. А поскольку они еще и защищают поле от ветра, то создают благоприятный микроклимат.

Если мы засадим всю степь сеткой лесополос, то таких микроклиматов будет создаваться много и это может повлиять и на макроуровень. И тогда мы сможем не только предотвратить эти негативные последствия, но и даже повысить урожайность на 30-40%, о чем говорит опыт Белгородской области.

Если же этого не делать, будет продолжаться эрозия почв, опустынивание, снижение урожайности, рост числа засух. Если мы не будем учитывать подобные угрозы, они нас накроют, и мы не успеем с этим справиться.

«Крестьянину должны быть выгодны лесополосы»

- В Алтайском большая часть сельхозземель - в частной собственности. Как убедить собственников посадить лесополосу? Если он посадит деревья, рост урожайности получит в неопределенном будущем. А если внесет удобрения, эффект будет уже завтра.

- Над этим вопросом я работаю больше 25 лет. Ответ один: надо сделать так, чтобы крестьянину было выгодно посадить и сохранять лесополосу. Только тогда это начнет работать, когда это будет приносить фермеру или собственнику земли дополнительный доход.

И такой механизм разработан в рамках международной климатической повестки. Изначально он был заложен в Киотском протоколе – международном соглашении. Это торговля квотами на выброс парниковых газов.

- Как торговля квотами может стимулировать посадку лесополос?

- Есть такой принцип: «Загрязнитель должен платить». Тот, кто произвел отходы, и должен тратиться на то, чтобы их убрать и предотвратить загрязнение. Но за выброс СО2 до недавнего времени никто не платил. И вот теперь и здесь начинает работать этот принцип. Делается это через торговлю углеродными единицами.

Предприятие, которое выбрасывает СО2 и оставляет углеродный след, их покупает. Предприятие, которое поглощает углекислый газ (в том числе лесополосы), продает. Так фермер получает деньги и может компенсировать затраты на лесополосы.

В России этот механизм предусмотрен федеральным законом №296 «Об ограничении выбросов парниковых газов». Первые торги углеродными единицами состоялись 26 сентября на Московской бирже. Это была пилотная сделка.

«Фермеры смогут продавать углеродные единицы регулярно»

- Кто 26 сентября продал на бирже эти углеродные единицы?

- Продавцом была компания из Сахалина, реализовавшая проект в области солнечной энергетики (альтернатива сжиганию углеводородов). Продавать углеродные единицы могут не только создатели лесополос – все, кто реализуют проекты, связанные с сокращением выбросов (на предприятиях) и поглощением лесом или почвой СО2.

Фермеры, которые используют технологию No Till, за счет которой углерод накапливается в почве. Превращение метана на скотоводческих фермах в электричество и тепло. Проекты альтернативной энергетики, энергоэффективности.

Один из первых проектов в рамках Киотского протокола был осуществлен в Калининграде. Там заменили все вентили на системе газоснабжения, сократив за счет этого выброс метана – еще одного парникового газа. Все это было документально зафиксировано, и эти сокращения успешно продали, не только окупив затраты, но и хорошо заработав.

- Фермеры разово смогут продать свои углеродные единицы или регулярно?

- Регулярно. Год прошел, лесополоса поглотила парниковый газ: допустим, 1 га -восемь тонн. Фермер получил подтверждение и продал восемь тонн. На следующий год подтвердил еще восемь тонн, но не продал. Через год к нему пришел промышленник и сказал: у тебя есть 16 тонн – давай я у тебя их куплю. Пришел конечно, не лично, а через биржу.

- Зачем предприятию-загрязнителю покупать эти углеродные единицы?

- Предприятие в ходе производства оставляет углеродный след. Чтобы его компенсировать, надо купить определенное количество углеродных единиц, эквивалентное выбросам или той части, которая регламентирована законом.

А затем продавать климатически нейтральные товары - их с удовольствием покупают страны, частные компании и потребители, которые беспокоятся об изменении климата.

- Получается, что сама компания свои выбросы не уменьшила, но она заплатила за уменьшение где-то в другом месте другими лицами?

- Да. Если мы не можем справиться с выбросами у себя, мы платим тем, кто это делает эффективнее. Но они и у себя могут вести зеленую политику. Я знаю, что многие компании, которые заявили о своей климатической ответственности, стали покупать авиабилеты только с компенсированным углеродным следом.

То есть авиакомпании, которые предлагают такие билеты, целенаправленно вкладываются, предположим, в лесные проекты в Африке или в Латинской Америке. Самолет при этом летит на том же самом керосине.

«Без тщательной проверки может получиться много искажений»

- На бирже торгуются ценные бумаги, их эмитентов тщательно проверяют, чтобы информация о предприятии была достоверной. Как здесь проверяют, какой проект сколько выбросил СО2 и поглотил?

- Мы можем точно, по формуле, рассчитать, сколько СО2 вылетело в атмосферу от сжигания того или иного вида топлива при известном объеме (будь то автотранспорт, завод, электростанция или самолет). И мы научились считать поглощение СО2 лесами.

Один из двух первых лесоклиматических проектов в России, изначально задуманный в рамках Киотского протокола, был сделан на Алтае – в Залесовском районе, на площади 10 тыс. га. У нас есть точные расчеты, сколько СО2 он поглощает: за 12 лет - 4,7 млн тонн.

И этот расчет подтвержден независимой экспертизой - французской компанией Bureau Veritas и немецкой аудиторской фирмой TUV NORD. Экспертные заключения размещены в реестрах углеродных единиц России и ООН (а алтайский проект зарегистрирован в нем под номером RU1000487).

- Если говорить об алтайском проекте – чей он? На чьи деньги реализован, удалось ли ему продать углеродные единицы?

- Это были средства гранта, а потом собственные вложения группы ученых, которые были его инициаторами. Пока углеродные единицы алтайского проекта не проданы, затраты не компенсированы. Удалось получить средства лишь от одного из российских ресторанных холдингов в Москве и нескольких сочувствующих организаций, которые добровольно компенсирует свой углеродный след.

Этих средств не всегда хватает, чтобы расплатиться за аренду земли – а договор заключен на 49 лет. Но торговля углеродным единицами в полный рост начнется только с 2023 года.

- Но мы же хотим, чтобы лесополосы создавали массово. Для этого процедура верификации не должна быть такой трудоемкой.

- Верификация – это одна из самых простых частей подготовки и реализации этого проекта. Самое сложное – это научное обоснование, выстраивание логики обоснования усилий человека, послуживших поглощению дополнительных объемов СО2, подтверждение, анализы, которые, собственно, и составляют проектную документацию.

А для проверки этой документации и нанимаются экспертные компании. Без трудоемкого процесса в наших условиях, наверное, может получиться много искажений и неправды.

Поэтому здесь нужна четкая проверка и достаточно точные данные, чтобы земля имела точные координаты, конкретного собственника, чтобы было посчитано количество деревьев и объем поглощенного углерода. Если это все правильно считать, этой системе будут верить, и она сможет нормально работать.

- Есть ощущение, что затраты на администрирование могут превысить выгоды. Скажем, в том случае, когда площадь, которую возделывает фермер, невелика.

- Надо придумывать варианты объединения фермеров. А с точки зрения экономики приведу вам такие расчеты.

Общие затраты на лесоклиматический проект, подобный алтайскому, реализуемый с нуля с посадкой деревьев в течение 22 лет, составят около 2,3 млрд рублей. А в сентябре на бирже продали углеродные единицы по 1 тыс. за тонну.

Если бы по этой цене продали углеродные единицы алтайского проекта, это принесло бы 4,7 млрд рублей - то есть 1,9 млрд рублей чистой прибыли.

Если этот механизм заработает, он принесет проекту прибыль, и тогда его авторы вложатся в другие лесоклиматические проекты. Создадут лесополосы, и система начнет работать.

Сейчас алтайские ученые разрабатывают «Паспорт климатической безопасности» региона. Он для того и нужен, чтобы создать базу данных проектов и экономическим языком оценить риски, затраты и доходы от их реализации. Чтобы показать, к чему следует готовится, адаптироваться и что можно предотвратить.

«Промедление может обернуться упущенной выгодой»

- Я знаю, что у вас есть вопросы к тому «Паспорту климатической безопасности», который разрабатывают алтайские ученые. Что в нем не так?

- Я выслушал по телевидению выступление ученых, входящих в состав группы, и был разочарован. Из их объяснений следовало, что «Паспорт климатической безопасности» - это, по сути, статистический сборник о климатических изменениях. И что на каком-то втором этапе будут разработаны меры адаптации к этим изменениям.

Но никакого второго этапа законом не предусмотрено - меры должны быть именно в паспорте, их надо оценить экономически. Более того, надо дать экономическую оценку рисков – что будет происходить, если ничего не делать. Разработчики этого тоже не предполагают.

А если не предусмотреть меры по адаптации и затраты на их выполнение, край не получит средств на реализацию этих программ. Промедление ученых может обернуться упущенной выгодой для региона и - что самое опасное - для сельского хозяйства.

- Почему этот документ важен для Алтайского края?

- Это первый документ по климату в регионе, а потому он основополагающий. По сути, это программа выживания региона, учитывающая все возможные меры по защите основных ресурсов территории и людей в условиях изменяющегося климата.

Его должен будет утвердить губернатор, а после подписания паспорт станет нормативным актом, обязательным для исполнения на территории края.

Важно еще понимать, что этот паспорт готовится по заказу Минэкономразвития РФ за бюджетные средства. То есть за наши с вами налоги. Не хотелось бы, чтобы они были потрачены напрасно – ведь это документ государственной значимости.

Но, надеюсь, алтайские ученые все же смогут устранить пробелы.

Что еще нужно учесть в «Паспорте климатической безопасности»

Кто такой Андрей Стеценко

Андрей Владимирович Стеценко родился в 1973 году. Окончил факультет почвоведения МГУ. Кандидат экономических наук, сотрудник экономического факультета МГУ, гендиректор Научно-исследовательского института «Центр экологических инноваций», президент АНО «Центр экологических инноваций», который с 2010 года имеет статус независимого наблюдателя за международным переговорным процессом по климату при рамочной конвенции по изменению климата ООН.

Самое важное - в нашем Telegram-канале