Владимир Богоделов,
академик международной Академии телевидения и радио:
Курорт с правым рулем
- Лето… Лето у нас кончилось. Вчера. – Мстительно выговаривает Лёха под унылый гадкий дождь, облепивший старенькую – практически его ровесницу – лёхину хонду. Эту нудную мокреть мы прошибали-прошибали в поезде от Тюмени до самого Барнаула, да так и не прошибли.
Вообще-то, месть лёхина такая же мелкая, как этот противный дождь. Просто он хотел срубить лишние 500 рублей с заезжих лохов, но про цены местного извоза мы специально несколько раз переспросили еще дома, собираясь в дорогу: "Три штуки и ни рубля больше, это очень хорошие деньги".
Да Лёха и сам это отлично понимает. В Белокурихе, куда он нас мчит по ухабистому мокрому асфальту со скоростью 120 км в час, на 15 тысяч местных жителей – полторы сотни частных извозчиков, объединенных аж в пять таксопарков. При этом через весь курортный городок, из конца в конец, можно с шиком проскочить за полтинник, максимум за сотку. Так что мы для Лёхи – очень даже выгодные клиенты, и это ради нас он летел все утро 240 км до Барнаула порожняком. Поэтому он быстро отходит, и принимается наставлять нас с женой со всей обстоятельностью и назидательностью шукшинских героев.
- Сростки? Можно, конечно, съездить. Возил я тут одних. Ну, постояли возле дома ихнего, покурили, да назад.
- Чей дом-то?
- Да Шукшиных, чей же еще. А так, чтоб интересно, это на фестиваль надо приезжать.
Главных фестивалей на Алтае два: Шукшинский и Евдокимовский. Евдокимовский закончился буквально за день перед нами. Впрочем, местные газеты все про него подробно написали. Начиная с заявления артиста Михайлова, который "Любовь и голуби", что за Уралом, только эти два стоящих фестиваля и есть. И заканчивая убойным выступлением под занавес, на посошок, группы Бутырка, которую из-за специфического репертуара даже на радио Шансон в дневную ротацию ставить не рискуют. Единственное, малость подпортил праздник Леонид Якубович. Однако внимательно изучив газетные отчеты, я выскажу личное мнение, что это ж, братцы, как говорил один шукшинский герой, шантаж. Человек, видите ли, отказался фотографироваться с местными в аэропорту. А почему? А потому, язвят газетчики, что ему водки отказались налить в буфете. Ну-у, при такой немотивированной жестокости я бы тоже отказался фоткаться. Хотя бы и с самим краевым губернатором. Правда, ему в те дни тоже было не до меня: готовился к инаугурации перед посадкой на новый срок.
Но я слишком отвлекся на местную культурную жизнь.
- А возьмите мед, - Леха тоже меняет пластинку в нашей обстоятельной дорожной беседе. И одновременно по космической дуге облетает гигантскую фуру. Сердце мое в этот миг предательски ухает куда-то ниже пояса. Потому что руль у лёхиной хонды – справа. И как он с этой позиции углядел из-за широченной спины фуры мизерный просвет во встречном транспортном потоке, да и был ли он вообще, этот просвет, для меня загадка.
- Какой мед, - сглатываю я сухим горлом,
- Ну наш, алтайский горный мед. Вы же его будете покупать?
- Да как-то не думали.
- Куда вы денетесь! – убедительно рубит Лёха. – И вам будут втюхивать, будто собран на альпийских лугах…
- А на самом деле?
- Да так оно на самом деле и есть. Только пчелы-то какие?
- Какие?
- Домашние! А тут у меня дядька пошел в тайгу. Опа! Дупло с дикими пчелами! Он дерево раз…
- Срубил?
- Ага. Спилил. Мед выгреб. Мы потом взвесили: десять кило. Вот это продукт! Чистая экология!
Вообще-то мое представление об экологии с лёхиным, особенно по способу добычи "чистого природного продукта", несколько расходится. Но я молчу, тем более что Леха в этот момент закладывает новый обгонный вираж.
Природа здесь в самом деле … Двухкилометровую канатку на Церковку, самую высокую гору в окрестностях Белокурихи, протянули прямо через тайгу. Потом вырубка заросла буйными травами, из которых торчат циклопические, в бурых лишайниках, валуны. Получилось что-то вроде каньона, со всех сторон закрытого от морозных сибирских ветров корабельными соснами. От этого в каньоне субтропический микроклимат. Среди диких трав жена мигом насчитала с полдюжины прямых родственников нашему дачному цветнику. От крутизны склона захватывает дух. Но наши люди везде проторят тропу. На одном из валунов аршинными буквами: "Ямал, Красноселькуп". Я испытываю искреннюю гордость за земляка, который не просто сам вскарабкался на дикую верхотуру, но и как минимум с ведром известки.
Неспешное проплывание над каньоном в кресле канатки больше всего напоминает мне парение с аквалангом в водах Хургады – кто пробовал, тот поймет. Только вместо коралловых наростов – заросли калины. Она и впрямь жгуче-красная. Причем не только от пронзительной алости ягодных гроздей, но и от пламенеющих листьев, обожженных первыми вздохами приближающихся заморозков.
При заселении в свой трехзвездный санаторий (в Белокурихе они все трехзвездные) обнаружили в номере две замечательные вещи. Во-первых, миниатюрный электрочайник. До этого в отельных номерах – стандартах они попадались нам только раз: в Израиле. Молодцы евреи, сообразили, что всего лишь один этот уютно булькающий агрегат будет даже в самом неказистом номерке все равно что домашний очаг. И умиленный постоялец простит хозяевам все сервисные косяки. Так оно и происходит. Кто был на Мертвом море, подтвердит, что тамошние отели трудно отнести к эталонам гостиничного лоска.
Вторая чудная инвентарная вещь белокурихинских номеров – постирочный тазик. С точки зрения психологии странствующего россиянина это, оказывается, тоже культовый предмет. Близкий родственник, которого нелегкая судьба занесла как-то в Судан – был он там менеджером, а точнее сказать, нянькой с хорошим знанием английского при эскадрилье русских вертолетов. Так вот, в своем дневнике, заведенном от африканской тоски, он написал: "… у летчиков есть фетиш – тазики. Они прутся от стирки вручную, порошков, полоскания, звона струи, запаха свежего мокрого белья. В ультимативной форме целой делегацей пилотов было заявлено, что без тазов больше находиться здесь они не будут".
Это – герой-летчики. Что же говорить о нас, грешных?
Номер-стандарт для нас, грешных, в Белокурихе (я намеренно не называю конкретный санаторий, они там все типовой пансионатной постройки 80-х годов прошлого века) - это крошечный апартамент, в который тютелька-в-тютельку втиснуто две кровати с тумбочкой. По проходу в ногах следует перемещаться со всей осторожностью, иначе сшибешь телевизионную консоль, пришурупленную прямо к стене. Последний раз в такой коробке из-под телевизора я жил на бульваре Капуцинов. В сопоставимом, кстати, и по звездности, и по цене отельчике. Но тут я на минутку уточню, что это было на Больших парижских бульварах, в двух минутах пешком от Гранд Опера.
Позже, набравшись духа, я попробовал выведать на рецепции:
- Вот у нас, номер – стандарт, "первая категория". Она же, как я понимаю, и последняя?
- Ну что вы, есть и вторая, и третья.
- ???
- А мы их еще не доремонтировали, - обезоружили меня девицы-портье.
По вечерам над Белокурихой плывет густой шашлычный дым вперемежку с шансоном. Под ослепшими фонарями по узкой тротуарной полоске колышутся толпы отдыхающих, выныривая под яркие вывески многочисленных кафешек и пивных, и вновь заныривая в сумрак. Периодически лиловую тьму вспарывает галоген автомобильных фар. Официально въезд в курортную зону – по особым пропускам, для чего специально поставлен шлагбаум и человек в униформе. Но в закрытом состоянии я эту полосатую жердь не видел ни разу. Мотания туда-сюда по километровому отрезку асфальта машин с номерными знаками всех окрестных областей больше всего напоминает мне точно такие же сомнамбулические ночные гонки подростков- мотоциклистов по нашей дачной деревне. Кто, куда их гонит – Бог весть.
Из других развлечений. Можно пострелять из воздушки в тире – весьма пользуется спросом. Сфотографироваться с ростовыми поролоновыми фигурами льва или белого медведя: "Привет из Белокурихи", детям очень нравится. Еще можно засняться на фоне вычурных самодельных пролеток и карет с флегматичными лошадьми – чудо как хороши, бутафорский цех Урюпинского ТЮЗа отдыхает. Еще краше - запьянцовские физиономии возниц в фантастических, на зависть Зайцеву с Юдашкиным картузах и цилиндрах. Ну и остается завернуть на миниатюрный рынок под навесом – с солеными груздями, кедровыми шишками, вяленой маралятиной, и разливанным морем меда. "Смотри, какая экзотика! - Ахнула жена. - Уходящая натура эпохи гипермаркетов". Я согласился: экзотика. Усиленная к тому же отсутствием жгучих южных парней. За дощатыми прилавками - сплошь умилительные алтайские бабки, забавно складывающие губы скобкой, когда пытаешься с ними поторговаться по цене. Все. В том смысле, что на полное погружение во всю белокурихинскую экзотику уходит ровно полчаса первого вечера по приезду. Следующие вечера вы будете убивать как все: шансон под шашлык: "Эх, рюмка водки на столе!" А если не как все, то – щелканье орехов в номере под бесконечный сериал "Всегда говори всегда" на вездесущем канале Россия.
Простите нас, гордые алтайцы, но оплаченный двухнедельный срок мы не осилили, отправившись домой четырьмя днями раньше положенного. И это при том, что вопреки мрачным лёхиным прогнозам лето на Алтай все-таки вернулось. Но ни солнце, ни упоительной красы речка Белокуриха, ни Церковка с ее живописными каньонами уже ни в силах были нас удержать. Замечательное, конечно, место – Алтай, рассуждали мы, но если двинуть из Тюмени по Червишевскому, или Велижанскому, или Тобольскому тракту, то и у нас отыщутся места не хуже. И даже местным суперцелебным родоновым ваннам в наших санаторных Ахманке или Тараскуле найдутся достойные конкуренты.
Тогда за каким чертом нас понесло за тысячу километров на восток, из Сибири в Сибирь? Честно? Была наивная надежда обнаружить в алтайских сопках что-то вроде российских Карловых Вар. Или хотя бы увидеть явные приметы, как наша Белокуриха в сторону этих "ихних" Карловых Вар стремительно движется. С Жигулями, например, все ясно. Похоже, что перелицевать их в фольксвагены или хотя бы шкоды нам не удастся никогда. Но тут – а вдруг?
Наш курорт оказался так же похож на чешский как бэушные праворульные машины, которые, по моему ощущению, составляют большинство алтайского автопарка, похожи на последние образцы западного автопрома. Вроде бы все то же самое, но не совсем то. Там, "у них" на всем этом ездили, увы, не вчера и даже не позавчера.
Перефразируя классика, отель начинается с номера. Про номер я уже написал. Переходим к ресторану, как громко именуется ангарного вида помещение с дубового вида столами и стульями. Господи, как они их умудрились сохранить?! И это меню обкомовской столовой 80-х годов? И выдачу фруктов поштучно: по банану, по яблоку, по мандаринке, да еще и через день? Свою систему питания они сколь угодно могут именовать "шведским столом" - ради Бога! Но не наблюдал я такого ни в Турции, ни в Египте, чтобы после ужина в отеле люди разбредались по окрестным забегаловкам, поесть нормальной пищи. Ведь не шансоном же они идут наслаждаться. И я люблю Лепса, но предпочитаю слушать его в исполнении оригинала, а не местечкового двойника.
В Карловых Варах, кстати, я через неделю тоже взвыл от тоски. В восемь вечера чешский курорт вымирает полностью. Коллега по медиабизнесу, владелец местной радиостанции, удивительно легко откликнулся на телефонный звонок. В тот же вечер мы пустились c ним в незабвенное путешествие по симпатичнейшим карловарским кабачкам, которые спрятались на уютных улочках второй линии. Если кого интересуют подробности – перечитайте Похождения бравого солдата Швейка, яркие описания его анабасисов по пражским пивным. Сорокалетний крепыш Зденек Паховский был сам - вылитый Швейк. Балагур, хулиган и двоечник, по причине чего из обязательного школьного русского в ЧССР у него осталось только "привет" и "хорошо". Но это не помешало нам уже через пять минут стать закадычными друзьями.
Так вот, главное для нас в этом знакомстве, что приобщение к медиабизнесу Зденек начинал с позиции трубача в джаз-оркестре в PUP’е, самом фешенебельном карлсбадском отеле еще со времен Австро-Венгрии. Кстати, уже в наши дни в его интерьерах снималась одна из серий бондианы.
Мудрые чехи исхитрились удержать стандарты PUP’а даже при социализме – Зденек был живой тому свидетель. Поэтому при переводе местного курортного хозяйства на капиталистические рельсы им было проще. Была планка, к которой можно было тянуть все остальные – старые, отреставрированные, новодельные санатории.
Я понимаю, что нет в Белокурихе своего дореволюционного PUP’а. Индустриальное освоение курорта началось в разгар советского застоя. Но я пытаюсь хотя бы умозрительно выстроить тот стандарт, к которому стремятся хозяева санаторных заведений, включая, по слухам, продвинутых москвичей. По всем внешним признакам и приметам ничего другого у меня не выходит, кроме "цековского" санатория, попасть в который было несбыточной мечтой всех граждан бывшего СССР. Но тогда и "Волги" шли по величайшему блату.
Все, кто добрался до этого места, свидетели, что про Белокуриху и ее людей я написал с максимальной теплотой, на какую способен. Включая поэтическую калину красную, славных старушек, торгующих шишками… При всем при этом даже сейчас не могу избавиться от оскоминного привкуса советской местечковости и жлобоватости. Апофеоз – утыканные по всему городку полноцветные баннеры: "Бесплатно – вдвойне приятно". Таким макаром анонсируется свободный доступ постояльцев к присанаторным уличным бассейнам. Замечу, не такой уж свободный: сперва в медрегистратуре вам выдадут магнитную карточку, потом вы ее сунете в турникет на входе, потом вас внесут в журнал регистрации… Такого я даже в Израиле не видал. Кстати, если израильтяне не изменят свое отношение к отельному сервису, не будет у них массового потока русских туристов. Хотя бы и при наличии чайников в номерах. И опять же, сославшись на старый еврейский анекдот, могу сказать, что к Белокурихе это тоже относится. Заодно уступаю чудный слоган, касающийся целебного воздуха, которым тут дышат задаром: "Экономь рупь – дыши во всю грудь!"
Наступлю на горло собственной скромности. Я понимаю, что по поводу вычеркнутой из моего отпускного списка Белокурихи (как до этого был вычеркнут город Сочи), хозяева курорта только пожмут плечами. Но беда в том, что наша семейная ячейка – плоть от плоти того самого мобильного массива соотечественников, людей скромного обаяния, умеющих зарабатывать деньги и умеющих их считать. Продекларирую банальную истину: моду на перемещение широких туристических масс задают отнюдь не олигархи Прохоров с Потаниным, и даже не медиазвезды типа Канделаки или Собчак. А среднестатистические российские владельцы небольших фирм, средней руки менеджеры крупных компаний, успешные адвокаты, врачи, доценты. Их отпускной прагматизм сводится к простейшей формуле: выложенные две-три тысячи долларов за двухместный отельный номер-стандарт на полмесяца должны обеспечить минимум четырехзвездный уровень отдыха в старой Европе и пятизвездный в Египте, Таиланде, или в набирающем обороты Вьетнаме. Кстати, как раз такую сумму берут на голубом глазу санаторные магнаты Белокурихи.
Отдельная тема – Турция. Вы заметили, уже года три как пропал снисходительный оттенок в отношении россиян, отдыхающих в Анталье? Три миллиона соотечественников выбирают ее берега для летнего отдыха. Нынешний кризисный год не стал исключением. Плюс примерно столько же приезжает сюда весьма привередливых к сервису немцев. Чуть меньше – англичан. И даже французов, у которых своих морских курортов хватает…
Для справки: еще в 1983 году, то есть на момент первых шевелений со строительством санаториев в Белокурихе, на территории современной Антальи жило пятнадцать тысяч жителей - рыбаков и скотоводов. Сейчас численность только местного населения Большого курорта: от Алании до Кемира – 1,2 млн. И 1200 отелей всех категорий, от двух до пяти звезд.
Почему Белокуриха – не Карловы Вары, мы уже поняли. Почему Белокуриха не стала Антальей хотя бы для сибиряков – я сейчас попробую ответить.
Надо звать немцев. Гениальную систему all inclusive изобрели турки. Но внедрили ее "немцы", европейцы, которые "ставили" первые отели в Анталье и продолжают их "ставить" по сей день. В Анталье я приятельствую с обстоятельным пятидесятилетним бизнесменом Анис-беем. Лет пятнадцать назад, уволившись из турецкой армии, он начинал с мелких строительных подрядов. Потом вырос до возведения многоквартирных домов, респектабельных вилл. И, наконец, поднялся до собственного пятизвездочного отеля, который сейчас у него "на выходе".
С его младшим братом, Халил-беем, я приятельствую еще больше - в силу совпадения гуманитарного менталитета. Знаток шести языков, учился в Бонне, защищался в Сан-Франциско. Ученый-лингвист, он с азартом может рассказывать об истории турецкого этноса. Кстати, по разделяемой Халилом теории прародителями турок были древние… алтайские племена! Он и сына своего назвал Алтаем. Вот и ставь его, казалось бы, на отель, то-то даст креатива!
В последнюю встречу с братьями я так и сказал. Они переспросили, потом обсудили мою идею между собой по-турецки, потом долго хохотали, и, наконец, Халил выдал:
- По-моему, у русских есть такое выражение: "жаба задавит".
Из дальнейшего объяснения я понял, что турки и мы – близкие родственники. Даже европеец Халил понимает, что сев на отель, от тут же начнет экономить на шведском столе и кончит поштучной раздачей бананов, заполнит штат родней и друзьями… Нет, надо брать немцев!
Сейчас они ведут переговоры о передаче отеля в управление в интернациональные системы RIXOS или Redisson, - оцените уровень амбиций!
А перед алтайским медом мы таки не устояли. Невозможно было устоять!
- Оля! Что ты предлагаешь приличным людям?
Это я потом сообразил, что весь чудный спектакль двух пасторальных пасечниц Оли и Гали, дочки и матери, был отрепетирован до реплики, до жеста.
- Вот мед для понимающего человека! Второй таежный сбор! А хотите первый? Осталось всего полфляги?
Оставив у прилавка розовощекую Олю, мы устремляемся к багажнику симпатичного минивэна. И вот уже дорогущий "первый сбор" щедро льется в специальную тару.
- Ладно, только для вас: дикий мед. Последний бидончик.
"Дикий" идет вовсе по цене красной икры. С тяжелой поклажей, существенно полегчавшим кошельком и чувством глубокого удовлетворения мы шагаем к своему санаторию. Чтобы назавтра, во время променада в потемках увидеть этот отрепетированный спектакль уже из зрительского партера. Вот завороженные покупатели топчутся у прилавка. Вот их ведут к минивэну. Вот на свет божий появляются заветные фляга и бидончик, Честное слово, я полюбил этих теток как родных. Что есть в конечном итоге маркетинг прямых продаж? Умение впарить человеку за его кровные даже не сам товар "наивысшего качества", а чувство и статусность этой покупки, приобщающей его к сонму избранных. Вы в самом деле полагаете, что уверенно отличите дикий мед от домашнего "второго сбора"?
Ведь и пресловутый турецкий all inclusive есть всего лишь грамотно отстроенная купля-продажа чувства, что за две-три тысячи долларов ты становишься на полмесяца кем-то вроде Абрамовича. Хотя исходными ингредиентами всего-то и служат: местное копеечное пиво, ординарное столовое вино и чай из титана в полдник, гордо именуемый five o’clock.
Так что пожелаем юной пасечнице Оле хорошего жениха. Это ее вторая большая мечта. Первую они с мамой уже реализовали, поменяв древнюю "шестерку" на свой симпатичный минивэн. Правда, опять же, с правым рулем.
Тюмень-Белокуриха-Тюмень,
Август-2009
Справка
В Тюменской области Владимир Богоделов - легенда журналистики. 33 года стажа в СМИ, академик международной Академии телевидения и радио, завкафедрой теории журналистики ТГУ, колумнист журнала National Business, является владельцем холдинга Медиагруппа 101, которая управляет брендами "Авторадио", "Шансон" и телеканал "Спорт" на территории Тюменской области.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
