Не люблю пиариться
– Евгений, в цирковой сфере очень много династий, и ваша семья – не исключение. У цирковых детей есть возможность выбрать не связанную с семейным делом профессию?
– Выбор всегда есть. Но когда что-то с детства затягивает, уйти практически невозможно.
– Вы не только руководитель, но и артист. И для людей, далеких от вашей сферы деятельности, цирк представляется весьма опасной работой. Это так?
– Опасная работа? Думаю, дорогу переходить куда опаснее. Я работаю с хищниками, и у меня есть царапины, это факт. Знаете, как рост детей на дверном косяке отмечают: сначала внизу зарубки, потом выше, выше… Так и с животными: пока котенок – шрамы внизу, на ногах. Потом киска растет, добирается до рук, на плечах шрам оставила, все – вырос ребеночек. Это нормальный процесс, и ничего страшного в нем нет, если все в порядке с профессионализмом.
– Многие стремятся хотя бы к 40 годам иметь статус топ-менеджера, ходить в дорогом костюме и ездить на солидном автомобиле. Вы, по сути, топ-менеджер, но несколько иного плана…
– Да, я обычно в резиновых сапогах и драной куртке. Но меня это нисколько не смущает. Я не люблю пиариться. А машин у меня несколько!
– Кстати, о машинах. На скольких автомобилях происходит транспортировка цирка?
– На восьми–десяти. Но это немного. Вообще, рекорд по стране был в 120 машин. Правда, это было давно, еще в советское время.
– Такие караваны лояльно встречаются представителями ГИБДД?
– А мы не караваном ездим, а разбиваемся на группы по два вагона! Так легче: не то чтобы я боюсь проверок, просто излишнее внимание представителей дорожной власти отнимает массу времени.
Границы мешают
– Ваш цирк все время на гастролях? Как выстраивается маршрут?
– Да, гастроли у нас круглый год. Последние шесть лет мы ездим по Сибири, а был период, когда я гастролировал в Подмосковье и восемь лет не приезжал домой в Новосибирск! Сейчас мой график составлен до сентября следующего года, но он может поменяться в любой момент. Ведь маршрут во многом зависит от планов цирков-конкурентов. Мы между собой постоянно созваниваемся: кто и куда направляется, как долго там будет стоять. Если в один город приедут сразу два цирка и станут там "воевать", проиграют оба, а надо же заработать. У нас вообще в отрасли принято помогать друг другу. Например, консультациями по болезням животных.
– А насколько насыщена эта отрасль: в стране сейчас много цирков шапито?
– Если сравнивать с советским временем, то много. Тогда была одна цирковая компания, все было централизованно, и цирки друг с другом не пересекались: у каждого свои маршруты. Сейчас несколько цирковых компаний и масса частников, много цирков приезжает на гастроли из-за рубежа: из Польши, Украины, Чехословакии, Румынии. Соответственно места стало меньше.
– А что вам мешает уехать на гастроли в другую страну?
– Границы мне мешают. Я бы с удовольствием зимовал в Узбекистане, Таджикистане… И не потому, что здесь мне тесно, а потому, что в Сибири зимой работать тяжело из-за погодных условий. Во время переездов промерзают вагончики, пока стоим, несколько раз в день прыгаем по куполу, чтобы снег сбросить. Но выехать за границу тяжело. Так, по некоторым видам животных существует карантин. И я не могу на него потерять полтора-два месяца. И само оформление таможенных документов тоже занимает много времени, а это весьма дорогие человеко-часы.
Долго и мучительно
– Евгений, а где вы берете животных и сколько их у вас?
– Их у меня 27. Это не считая домашних питомцев – попугаев и шиншиллы, которых я содержу исключительно для души. Цирковые живут все вместе в одном вагоне: это некое общежитие, но у каждого там "своя комната".
Мы покупаем животных как в государственных, так и в частных зоопарках. Вот, например, тигренка Конфуция вообще попросили забрать: от него отказалась мама, и в зоопарке выкормить его куда сложнее, чем у нас. На самом деле можно создать любой набор животных в программе, я могу и слонов привезти. Только билеты будут стоить не 400 рублей, а как минимум вдвое дороже.
– А бывает, что животное оказывается "нерентабельным", например, не может работать?
– Бывает, и таких очень много. Ты его выдрессируешь, программу отрепетируешь, а потом оказывается, что перед зрителями он выступать не может. Если это очень важное и ценное животное, пытаемся заставить. А если это животное для нас не столь принципиально, то меняем в тех же зоопарках. Там, кстати, с удовольствием берут взрослых животных, а отдают малышей. И все начинается заново. А ведь пока животное не работает, ты его кормишь. И только с момента выхода на арену оно начинает кормить тебя. Поэтому у нас в стране стараются выпускать животных на работу как можно раньше. Для хищника, например, правильно выходить года в три, а то и в пять лет, когда животное уже полностью сформировано во всех отношениях. А мы стараемся выводить на арену уже ближе к году.
Я – оптимист
– Можно предположить, что содержание цирка – дело недешевое…. И это массовое зрелище, искусство, плата за которое не должна быть большой. Вы получаете какие-то дотации?
– Некоторые в Росгосцирке говорят, что цирк без дотаций существовать не может. Это полнейший бред. Да, цирк – это недешевое удовольствие, даже средний по масштабам, как у меня: на 1,2 тыс. мест и с таким количеством животных и персонала. Одна только электроэнергия в месяц съедает 40–50 тыс. рублей. Но я думаю так: не хватает денег – надо больше работать, а не плакаться. Я никогда не беру кредиты. Есть возможность – трачу, нет – прижимаюсь. Сейчас возможность есть, и я начинаю новый проект – другой цирк, для которого буду закупать других животных. А они стоят как минимум 100 тыс. рублей каждое. Не исключено, что пару лет мы отработаем впустую. Все-таки спад в связи с кризисом, наверное, и у нас будет. Но я оптимист.
– Цирки шапито часто используют элементы чужих брэндов. Сейчас у вас гастроли "посвящены памяти Юрия Никулина". Какова правовая составляющая этих процессов и почему нельзя создать свой брэнд?
– Свой брэнд делать тяжело и боязно. За шесть лет работы в Сибири, конечно, уже можно было выстроить брэнд и раскрутить его. Но мы этим не занимались, и это наше упущение. Так что в каком-то смысле работаем на популярность других марок, используя их элементы, как вы говорите. Но все это абсолютно законно. С правообладателями всегда заключаются договоры. И "памяти Юрия Никулина" тоже согласовано. Максим Никулин говорит по этому поводу так: "Если имя отца несет благо, ничего предосудительного в этом не вижу. Но чтобы не было нареканий по качеству программы!" Мой компаньон работает с Максимом Никулиным давно и в тесном контакте, он нашу программу знает – у нее действительно нет нареканий.
Каждой кошке – по собаке
– Как минимум одна из цирковых династий – Запашные – сделали брэнд из своей фамилии. И пользуются им в нецирковых шоу-проектах. Как вы считаете, это сказывается на популяризации циркового искусства?
– Нецирковая активность братьев Запашных хорошо сказывается на популяризации цирка как такового, сказывается на сборах. Это безусловно. Но как дрессировщики они от этого пиара в других проектах определенно теряют, ведь дрессура занимает все время. Только тогда она профессиональная и качественная.
– А как вы относитесь к общей тяге искусства к шоу-формату?
– Особенно ярко это выражено пока только в западных цирках, но и у нас все идет по этому сценарию: цирк делается театрализованным. Я противник этого движения. У моих программ есть темы, но это не шоу. Я буду работать по старинке.
– Говорят, у хорошего руководителя не должно быть явных любимчиков. Вы с этим согласны и относится ли это к цирку?
– Вообще, конечно, любимчиков быть не должно. Но я могу себе это позволить! Мои любимчики – это леопард Джерик и наш самый большой пес Атгур, они и воспитывались в паре. У нас вообще так положено: каждой кошке – по собаке. У этой схемы есть серьезная воспитательная функция. Кошка смотрит, что собака человеку радуется. И думает: "А может, и есть в этом что-то приятное?" И начинает лучше реагировать на человека.
А вообще… Любимчик или не любимчик, а перед выступлением я всем животным "читаю нотации": так, ребятки, сейчас будем работать! А в случае плохого выступления виновному достается тоже вне зависимости от моих привязанностей.
Справка
Евгений Фридтович Ким родился 12 декабря 1968 года. О своем образовании он говорит так: "Я окончил только школу. Учился хорошо, но дальше не захотел. Ученого учить – только портить! В России только одно цирковое училище, и я для себя не видел в нем смысла. То, что там четыре года преподают, я умел делать еще в школе. И никакое обучение не повлияет на талант – он либо есть, либо его нет".
Евгений Ким – представитель цирковой династии в третьем поколении. В 20 лет он начал работать в цирке вместе с родителями. В 1992 году отец и сын Ким взяли цирк шапито в аренду. "И мы поняли, что у шапито всегда будет работа. Поэтому достаточно быстро купили свой цирк", – говорит Евгений Ким. До начала 2008 года Евгений работал вместе со своим отцом, а потом начал самостоятельную карьеру. Сейчас г-н Ким является соучредителем компании "Цирк-Сибирь" и директором цирка шапито. В команде цирка 40 человек.
Евгений Ким женат, у него трое детей. О своих увлечениях г-н Ким говорит так: "Люблю тишину и одиночество, люблю почитать".
Самое важное - в нашем Telegram-канале
