Сервировка из мусора
— Евгений, расскажите, как вы нашли свое хобби?
— Я собирал всякие безделушки всегда. Много лет меня привлекали старинные упаковки, плакаты. То есть вещи, связанные с дизайном. В моей коллекции около 1,5 тыс. плакатов. Они все оцифрованы, и это одна из самых больших коллекций в интернете. Часть плакатов есть и в бумажном варианте. В последнее время я увлекся различными техниками восстановления вещей. В основном это работа с деревом.
— Сколько предметов в вашей коллекции?
— Думаю, около сотни. Речь идет как о больших вещах вроде мебели, так и о маленьких — коробочках из-под карамели и так далее. У меня нет четкого направления коллекционирования. Сейчас я увлекся поиском того, что может заменить привычный ассортимент из IKEA. У найденных экземпляров история интереснее, а по функциональности они не уступают. У меня есть большой старинный буфет, который ждет восстановления уже лет десять. Но когда-нибудь руки до него дойдут.
Мой знакомый профессионально занимается производством деревянной мебели. Я иногда прошу у него разрешения покопаться в мусоре, он отдает мне разные "неликвидные" части изделий. Потом крутишь в руках эту болванку, вертишь — и делаешь из нее что-то. Например, для кухни — поднос, держатель для кухонной утвари, сервировочную доску (обычная доска — отполированная, отшлифованная, покрытая воском и с кожаными ручками) и так далее. Делаю вещи без узоров, засечек — с минималистичным дизайном.
— Они у вас просто хранятся или вы ими пользуетесь?
— Есть то, что просто хранится — в гараже, на загородном участке и дома. То, что можно куда-то применить, я стараюсь использовать. Это не всегда именно утилитарное использование. Что-то становится частью дизайна.
Недавно я собрал подсвечник из бруска древесины какой-то благородной породы, старой керосиновой лампы и основания от светильника из IKEA. Он в рабочем состоянии — горит. Из старого штатива для фотоаппарата я сделал напольный торшер, верхняя часть тоже была заимствована от предмета из IKEA. Есть старые часы, которые после реставрации ходят.
Скоро я начну работать над большим проектом, в основе которого — старый оконный наличник. Ему примерно сто лет, это редкая вещь. В европейской части России такие на Avito не продаются, а за Уралом было одно или два объявления. У этого наличника много элементов и деталей, которые несут смысловую символическую нагрузку. Целые книги про это написаны. Что должно получиться в результате, я пока не буду рассказывать.
Чувство прекрасного
— Как вы находите вещи в свою коллекцию?
— Самый простой вариант: если тебе что-то интересно, ты заходишь в интернет и ищешь по сайтам объявлений. Находишь нужного человека, связываешься с ним, и оказывается, что у него есть не только тот самый старый утюг, но и что-то еще.
На барахолке в Барнауле много разных персонажей — от маргиналов, которые торговлей зарабатывают себе на жизнь, до обеспеченных людей, для которых это просто хобби. С кем-то из них находишь общий язык, у него есть какие-то связи. Это все "дверки" такие в мир старых вещей. Надо обязательно общаться, так как цивилизованного рынка антиквариата в России нет.
Поиск вещей — это своеобразный квест. На барахолке интуитивно выбираешь того, кто тебе ближе, знакомишься, оставляешь контакты. От одного продавца переходишь к другому, он отправляет тебя к своему знакомому, а у него ты находишь клад.
Постепенно всех узнаешь. У нас в Барнауле есть мастер по ремонту старых часов, есть специалист по пластинкам и так далее. Эти люди своеобразные лидеры мнений, серьезные парни. Они знают рынок свалки и антиквариата.
На барахолке торгуют и бездомные. Они продают вещи со свалки — игрушки, статуэтки. Найти там что-то действительно крутое трудно. Бездомные продают то, что сами считают ценным. Когда я на них смотрю, мне кажется, они могут стать героями какого-нибудь социологического исследования. У них осталось чувство прекрасного, у каждого – свое, особенное. И по вещам, которые они продают, видно, какое именно.
Иногда на барнаульской барахолке встречаются очень ценные вещи. Например, одна женщина продавала коллекцию старинных книг по медицине. Мне потом специалисты рассказали, что это были очень важные издания в идеальном состоянии. Я видел ее всего один раз. Наверное, книги быстро купили. Такие экземпляры нужно "ловить".
— Вы сказали, что рынка антиквариата в России нет. Что это значит?
— У нас старинные вещи не берегут, не осознают их историческую ценность, не знают им цену, не понимают, как этот хлам вообще можно оценить. В Европе у каждой старинной вывески на заправочной станции будет понятная цена (например, проработала заправка 40 лет с одной вывеской, не меняла ее. – Прим. altapress.ru), которую определил рынок. Несколько человек будут готовы ее купить для каких-то своих целей.
У нас же самая распространенная фраза от друзей и знакомых: "О, у меня у дедушки, бабушки, мамы или папы лежит на антресолях или в гараже..." И далее это может быть старая "Волга", фотоаппарат "Зенит" и подобное. А многое и выбрасывается.
Например, самый пустой рынок в России — это старые вывески. У нас их невозможно купить, их нет. Вывески выбрасывают и сдают на металлолом. А в Европе, кажется, можно купить буквально все. Те же, допустим, старинные хирургические инструменты. Для тех, кто занимается медициной, они представляют огромную ценность. У нас же это в штучном количестве остается в музеях, и все. Причем многие вещи недоступны для зрителей, их хранят в фондах.
— А как оценивают старинные вещи на Западе?
— Оценка происходит благодаря существованию рынка. Допустим, вещь появилась 100 лет назад. Первый этап ее жизни кончился. Ее бережно хранят, потому что знают — со временем она кому-нибудь еще пригодится.
Реставраторы ищут старые вещи, чтобы потом передать их, например, в кафе для оформления интерьеров. Коллекционеры собирают для себя. Есть люди, например, которых интересуют настольные вентиляторы. И в одной коллекции могут быть сотни лотов. В России такое в принципе невозможно по предмету одного типа. Их столько не наберется.
В Европе больше антикварных лавок. И они не как у нас "сувенирные" для туристов, а реальные магазины винтажных вещей. В России же две крайности: сувенирные лавки с матрешками, ушанками и барахолка, в которой торговля ведется на базарном уровне.
Сейчас появляются отдельные энтузиасты. Например, Макс Верник из Москвы, который придумал проект "Лавка старьевщика" вместе с блогером Ильей Варламовым. У них есть офлайн-магазин в Москве и интернет-магазин, где они продают старые вещи. Это бизнес-проект, они на нем зарабатывают.
Редкая роспись
— Насколько сложно найти по-настоящему ценную и интересную вещь? И насколько велика вероятность, что тебя обманут?
— Обман — это суть барахолки. Тебе пытаются продать мусор, который лежал на свалке или потенциально мог бы там находиться, за какую-то сумму рублей. Ты разбираешься, насколько цена завышена. Но могу сказать, что современный ритейл обманывает нас гораздо сильнее.
При выборе вещей нужно ориентироваться исключительно на свой вкус. Брать то, что тебе нравится. Как правило, бывает так, что ты едешь за одной вещью, а уезжаешь с другой — ищешь поднос, а привозишь зеркало. Ну вот так сегодня получилось — именно это и интересно.
Чтобы найти что-то действительно необычное, нужно долго искать — в этом суть занятия. Например, нужен тебе какой-то необычный старый фотоаппарат, а не банальный "Зенит", придется порыться.
Удовольствие возрастает, когда ты начинаешь разбираться в какой-то категории вещей (во всех сразу разобраться невозможно, если ты не историк). Понимаешь, как отличить подделку и оригинал, потом разбираешься в том, какие предметы коллекционная редкость, а каких продается много.
Это долгий процесс, но ты потихоньку движешься. Где-то прочитал интересную статью о каких-то старинных вещах, а завтра на барахолке тебе такая попалась. И отдают ее за 50 рублей, а для тебя этот предмет представляет большую ценность.
Субъективная ценность вещи определяется тем, что ты знаешь ее историю — что с ней произошло, почему она стала такой. У нее может не быть миллионной цены или она музейная и бесценная – не важно.
— А у вас есть то, что с радостью взяли бы в музей?
— Да, есть. Попалось два таких предмета. Владелец отдал их в довесок к совсем другой покупке. А этот "довесок" оказался представляющим музейную ценность. Это две деревянные двери с урало-сибирской домовой росписью — искусство одного уровня с гжелью, хохломой, но более экзотическое и узкое.
Продавец интуитивно понимал, что двери представляют ценность, но какую именно — нет. Я попросил специалиста оценить их с точки зрения исторической значимости. Сколько эти двери будут стоить в рублях, сказать пока невозможно, потому что рынка нет. Эксперт мне все объяснил об их состоянии, рассказал о значении росписи. Я планирую восстановить их внешний вид.
Принцип казино
— Вы только покупаете вещи или продаете тоже?
— Пока не продавал ни разу. Думал только о том, чтобы дарить. У меня есть предметы, которые вполне могут стать подарками, если их привести в нормальный вид. Например, несколько спилов бруса. У них уже есть вынужденный дизайн, хочется дать им второе рождение, иначе это просто растопка для печи. Есть старинные предметы, в которые можно вмешиваться, но очень аккуратно — полировать, шлифовать, или лучше вообще их не трогать.
— Как вы учились работать с деревом?
— По роликам на YouTube. Пока что уровень у меня дилетантский, поэтому вмешательства я стараюсь делать минимальные. Особенно если вещь ценная. С тем, что не жалко, можно экспериментировать. Я не покупал специальные инструменты, не оборудовал мастерскую. Пользуюсь тем, что есть у любого мужчины. Сначала у меня появилось желание, а теперь я постепенно покупаю техническое оснащение.
— Расскажите о самой дешевой и самой дорогой вещи из вашей коллекции.
— При покупке антиквариата я использую принцип тех, кто любит играть в казино. Определяю, какую сумму я готов потратить — и не отдаю больше. Я еще не так хорошо разбираюсь в теме, чтобы позволить себе делать дорогие покупки. Самая дорогая вещь стоила 3 тыс. рублей, и я уже даже не помню, что это было. На барахолку можно прийти, имея 500 рублей, и уйти оттуда довольным.
Недавно я купил советский чемодан в идеальном состоянии — с металлическими скобами на углах и чеком внутри. Он новый, как из магазина. Стоил 200 или 250 рублей (на барахолке же еще торговаться можно). Нельзя сказать, что этот чемодан — реликвия, но это очень приятная и теплая вещица.
Мне нравится искать какую-то старую штуковину для какой-нибудь красивой деревяшки, которая лежит у меня дома. Находишь и думаешь: если к ней еще прикрутить современную и модную лампу Эдиссона (используются в декоре. — Прим. altapress.ru), получится интересный объект.
— Как вы планируете дальше развиваться в своем хобби?
— Хочется привести в порядок то, что уже есть, чтобы избежать захламления. И потом приобретать что-то новое. В ближайшее время хочу сосредоточиться на мебели – русской и зарубежной. В продаже есть предметы от 2 тыс. до 200 тыс. рублей. Их можно купить и начать восстанавливать.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
