- Я родился я в местах, что на границе, так называемого "дикого поля", в центральной России, где расположены такие города, как Орел, Ливны, Елец, Воронеж. Во времена Ивана Грозного там проходила оборонительная линия – "Засечная черта". И люди там жили соответствующие, вольного казачьего духа, ну а их потомки до сих пор там живут. Они привыкли все носить в себе, наружу ничего не показывать, даже доброту порой скрывают за лихими, грубыми поступками. Предки мои даже во времена моего детства говорили на диалекте, как в "Тихом Доне" у Шолохова. И я сначала так говорил - потом, кстати, пришлось переучиваться на литературный язык.
Нас семеро у родителей. Пятеро сыновей и две дочери. Я — четвертый, средний. В семье был полный набор — две бабушки и два дедушки. Они все дожили до глубокой старости, но моего пути церковного не застали. В роду не было священнослужителей. Сколько помнили, то все пахали, сеяли, косили, воевали. Дедушка был тяжело контужен на Первой мировой войне, отец призван на Вторую мировую, правда, по молодости, в военных действиях участия принять не успел. Дяди по материнской линии погибли на войне, кто-то пропал без вести, многие не вернулись. Сам я прошел действительную армейскую службу, получил звание сержанта, был командиром отделения. При всем том, что не имел особых внешних преимуществ: маленького роста, не отличался силой и здоровьем. Но, видимо, какой-то внутренний стержень имеется, стремление к порядку, справедливости, а потому все слушались, некоторые даже боялись. Это было еще в семье. Такой переполох наводил иногда среди братьев и сестер! А потом мне за это попадало.
Из детства еще помню, что иногда убегал куда-нибудь и мечтал. Вот когда вырасту, будет у меня хатка маленькая-маленькая. Такая, чтоб ее можно было, как игрушечку, самому содержать. О том, чтобы жениться, почему-то не было и мысли. Я так и думал: буду жить один. Господь, наверное, видел это детское стремление и сподобил стать монахом.
- Как получилось, что при столь раннем осознании себя верующим человеком, трудовой путь вы начали с шофера, а не какого-то духовного звания?
- Так это же естественно для нас было! Нужно было работать с раннего детства, и никто в нашей семье и в ближнем окружении никогда не сомневался, что человек рождается для труда. Как только мы научались что-то делать своими руками, то этим и занимались. Нас привлекали на все возможные работы, которые были в хозяйстве. Все умели с детства пилить, строгать, рубить дрова, ухаживать за скотиной, пахать, косить и прочее. Я не рос в каком-то стерильном окружении. Окружение было самое обычное, как везде. Нас заставляли, а не просили. У меня с детства был мужской характер и поэтому я с отцом трудился с утра до вечера. Поднимет, бывало, часа в 4 утра: "Пошли, Сережа, надо то-то и то-то". Лето, страда, день, как говорится, год кормит. Надо было успевать. Вставал, плакал, было обидно: почему именно меня, ведь были старшие братья. Но отец, видимо, чувствовал, что у меня к этому расположенность. И вот я слезы вытирал и шел. Конечно, сверх меры нас что-то делать не заставляли. Жалели, и, по-своему, любили. Но "телячьих нежностей" ни в отношениях с детьми, ни между собой у взрослых не допускалось.
Ну а потом, после школы пошел работать в автоколонну. Ведь рос в простой семье, конечно, чувствовался недостаток образования. Учился средне, на пятерки и не старался. Но и на двойки не хотел. Шел всегда середнячком. Возможно, поэтому и удалось избежать поношений за веру. Середнячком идешь — мало кто замечает. Мама учила: "Сыночек, зачем тебе обнаруживать себя? Будь со всеми мирным и правильным, и тихим". Но люди, конечно, замечали. Это же сразу в делах просматривается. Во-первых, я матом не ругался, во-вторых, не делал подлостей. У меня был такой начальник в автоколонне. Однажды он сказал: "Ты какой-то не такой, как все. Ты, наверное, колдун!". Я ответил, что не колдун, а православный, и он успокоился.
Кстати, мне удалось пройти по жизни, не ругаясь скверными словами. Хотя в мужских коллективах - в армии, в автоколонне - это было невероятно сложно. Да что в рабочих коллективах! Этим не гнушались даже партийно-хозяйственные работники и прочие "образованные". Но я еще в детстве дал обещание Богу не сквернословить, тяжело это для души.
Рожденный в вере
- Я родился верующим. Не помню ни одного дня своей жизни, чтобы не верил и не знал Бога. Родился в православной семье, где ни у кого не возникало сомнения, что Бог есть и каждому воздает по делам его, несмотря на те атеистические страсти, которые кипели вокруг. Когда меня забирали из роддома, то по пути домой завезли в местную церковь и сразу крестили. Не раздумывали, как некоторые: крестить младенца или нет? Существовала незыблемая традиция, что детей надо крестить сразу, как только они появились на свет божий, ибо они равнозначны с нами, взрослыми в своем духовном бытии.
Может, кто-то поставит мне в вину, но я, к примеру, никогда не могу понять: как человек долгие годы может жить без Бога, что он чувствует? Все, связанное с верой, всегда для меня было логичным и доступным. Как-то так произошло, что в своем сознании я не имею ничего непонятного. Я все понимаю в Боге, что он мне открывает, а то, что для человеческого пытливого разума кажется недоступным, то мне это не требуется. Я считаю, что если оно недоступно, то и слава Богу, пусть будет таким! Когда-то один старец из Лавры мне сказал: ты знаешь какова масса солнца и какая там температура? Я сказал, что нет. Он назвал эти цифры. А я их так и не запомнил. Для чего он это сказал? Чтобы потом пояснить, что вот оно такое громадное и горячее светило, а все равно всех согреть не может. Да, согласился я, не может. Так вот и человек: мы все в этом мире — и солнце, и люди, и все вокруг ограничены. Ограничены в своих размерах, возможностях, влиянии на окружающий мир. Признав с самого детства ограниченность, как догмат жизни, я с этим смирился. Потому что ограниченность мира все расставила на свои места, вопросы, как говорится, отпали. Ну не может, как говорит апостол Павел, изделие мастеру предъявлять претензии: почему ты меня сделал таким, почему не так покрасил, не туда поставил и т.д. Аналогичным образом и человек, будучи творением Бога, не имеет права на такие вопросы, да и если он будет их ставить, что толку? Я не боюсь и конца света, потому что это будет нечто грандиозное, мы же с Господом. А боятся будут те, кто творит много зла.
- Нельзя отрицать то, что время, когда вы росли, было в нашей стране атеистическим. Неужели не приходилось сталкиваться с каким-то противостоянием?
- Лет, наверное, с трех я стал осознанно ощущать себя, помнить какие-то события. Когда я увидел крестик, помню, бабушка мне рассказала: "Это Христос, Боженька, его распяли злые люди". Мне стало его очень жалко. Вот до сих пор, даже теперь, слезы на глаза накатывают: как это так, за что?! И полюбил я Христа. И так на всю жизнь.
В детстве нас водили в церковь редко. В начальных классах водила бабушка. Но я плохо помню тогдашнее. Да и что я видеть мог, кроме человеческих ног? Стоишь, бывало, долго, на руки тебя не берут, потому что уже вроде не маленький, а сам ты еще видишь перед собой только чуть выше пояса взрослого человека, ну а вверху только небо. Было жарко, утомительно, душно, всегда много народа. Потом, когда подросли, сами перестали ходить, да нас и не принуждали. У нас храм от школы находился через дом, и было интересно с третьего этажа школы смотреть, что там делается в церковном дворе. Помню, однажды мы с ребятами решили туда пойти. Я впервые рассмотрел внимательно устройство храма, росписи. Библейские сюжеты поразили меня откровенностью, простотой и символизмом, после этого стал часто ходить в Дом Божий.
Уже в сознательном возрасте решил учиться в Духовной академии. Мама поддержала, а отец никогда на нас не давил, не влиял на выбор жизненного пути никого из детей. Говорил: выросли — вот вам сто путей и сто дорог, сами выбирайте. К моему выбору отнесся спокойно. Младшие братья-сестры не понимали. Старшая сестра возмущалась. Она в то время думала о карьере, вступила в партию, хотела ездить за границу, а я мог все испортить. Кстати, в итоге за границей больше всех из семьи был я и даже жил там долго. Не был разве что в Антарктиде, Австралии и Латинской Америке.
Один монах сказал: "Ты выбрал путь божий и иди по нему. А если начнут преследовать, то надо быть готовым ко всему. Если потребуется - надо решиться и на смерть. Столько людей за Христа умерли. А мы что, чем-то лучше их что ли? А что касается родственников, то тут надо выбирать по Евангелию". Мой выбор был сделан однозначно: за Христа, который нас возлюбил, пострадал за нас и воскрес.
Признание русской веры
- География вашего служения обширна. Почему?
- Как-то так получилось, Бог так устроил. "Кто оставит все ради меня, возьмет свой крест и пойдет...", служение церкви — это апостольское служение. Куда направят — туда и идешь. Куда бы я не приезжал, сначала иногда думал: как там буду? Языка не знаю и так далее. Но везде находил хороших людей. Есть язык любви — единственный язык для понимания друг друга. Мне повезло, что языки нам преподавали совсем не ущербно, да и куда не приедешь — везде многие говорят по-русски. Вот много лет жил в Эстонии, а языка не выучил. Хотя однажды было стремление, даже книг каких-то купил, думал, буду учить. Не сложилось.
- Тем не менее, вы почетный гражданин Нарвы…
- Почетное гражданство дается путем определенного выбора, голосования. Выносятся кандидатуры на слушания депутатов Горсобрания или Гордумы, они за них голосуют, а потом решение публикуется в СМИ. В Нарве этот список еще выносится на обсуждение горожанами, и они могут заявить отвод тому или иному из предложенных кандидатов. Меня почему-то выбрали.
Я считаю, что это признание не только меня, но и Русской православной церкви, заслуг моих предшественников, всех, кто сохранил веру в Бога. Почему именно меня? Время было такое, смутное, развал СССР, крушение идолов. Мне как-то удалось обратить сердца и простых и знатных людей к идеалам евангельского добра.
- Потом началось ваше "путешествие" из европейской части в азиатскую. Если сравнивать людей, порядки, что можно сказать?
- Практически одинаковый набор свойств у людей там и здесь. Есть добрые и злые. Те же принципы борьбы за выживание: или поклонись лукавому, или стой на своем за Христа. Выбор везде один. Плохого и хорошего много в людях, независимо от места жительства. Но если там, на Западе, они часто себя идеализируют, то здесь у людей страха божьего больше, больше беспокойства за душу. И душевно теплее народ здесь. Мне было тоскливо на Западе, поскольку я все-таки русский человек.
- При Патриархе Алексии II вы были в Эстонии, при Патриархе Кирилле вернулись в Россию, оказались в Сибири...
- Я человек маленький, но два Патриарха оказали решительное влияние на мою судьбу. Патриарх Алексий меня, совершенно русского, увез в Эстонию, а Патриарх Кирилл вывез меня оттуда и отправил в Иерусалим, в Русскую духовную миссию. Я два года пробыл на Святой Земле, изъездил ее вдоль и поперек. Потом служил в Чехии. В качестве добровольного послушания взялся за возрождение казачества, был наказным атаманом пражской станицы. Потом были Москва, Урал, а я-то теплолюбивый человек, детство прошло в тепле, и вот оказался на юге Сибири (улыбается), на Алтае.
Просто свидетель
- Как и все православные епархии, Барнаульская имеет те же самые проблемы и достоинства. Есть епархиальный архиерей, есть викарный архиерей в Рубцовске, есть мужские и женские монастыри, наполняемость где-то лучше, где-то хуже. Храмов приблизительно столько же, сколько и в других епархиях. Духовенства почти столько же из расчета на душу населения. А градус религиозности народа измерить очень сложно. Как считать? По количеству причастников? По наполняемости храмов? Не факт. Я вот вырос там, где верующими были почти все, а в храм ходили лишь некоторые. Мы верили по-нашему, по-простому, как принято говорить - в душе, но хотя бы раз в год в церковь обязательно ходили, на Пасху, к примеру. Но замечу, что "вера в душе" тогда и сейчас — это разные понятия. Тогда ты верил и жил по законам Божьим, а сейчас "в душе" это очень формально, поверхностно.
- Такое ощущение, что с вашим приходом активизировалось строительство храмовых зданий, увеличилось количество разных добрых инициатив.
- Конечно, я могу взять и сказать, что это все благодаря мне. Но это же не так! Мой учитель и старший друг, митрополит Приморский Вениамин, когда ему задали похожий вопрос, сказал: "Это делал не я. Это просто делалось при мне. Другой, наверняка, сделал бы лучше". Вот и я того же мнения. Я вообще, по жизни, считаю себя свидетелем происходящего, а не вершителем судеб. Моими предшественниками много благого сделано. А труднее всего пришлось епископу Антонию, которому досталась возрождать епархию в 90-е. Тогда было всего несколько действующих храмов! И он за время своего служения немало потрудился, столько всего восстановил. Теперь храмов и молитвенных помещений более двухсот. То есть епархия не только растет, но и динамично развивается, а мы трудимся в меру сил и возможностей.
- Есть мнение, что разукрупнение епархий необходимо, чтобы Епископ лучше знал свою паству...
- Здесь есть две стороны. Да, с одной стороны, общению мешают большие расстояния. С другой, психология самого человека. Если не захочет архиерей общаться с народом, так хоть, как говорили старики "ухо ему режь", он не поедет никуда. Сейчас в этом плане ситуация меняется к лучшему. Святейший Патриарх призывает служить во главе епархий людей, которые не ищут помпезности и почестей, а именно хотят прийти к народу, всколыхнуть душу. Процесс дальнейшего разделения коснется и Барнаульской епархии. Когда это произойдет неизвестно, вот уже в Рубцовске викарный епископ назначен, следующего деления ждем в 2014 году. Подробности знает только Священный Синод и Патриарх.
Последние из верующих
- Возможны ли со временем перемены в таком консервативном институте, как Русская православная церковь?
- Хочется сказать, не дай нам Бог каких-то перемен! Но необходимые изменения нужны и они идут и будут идти, главное, чтобы не было противоречия воле Божией. Ожидать же того, что все уверуют в Бога, не следует. Это факт библейский. Более того, по мере продвижения человечества по пути прогресса и материализации сознания, к вере будет охлаждение. Так Господь предсказал: к концу земного бытия едва ли найду веру на земле. Поэтому, вы, может, еще будете вспоминать таких, как мы и рассказывать, а вам будут говорить: "Да вы что?! Правда? Они веровали?! Не может быть!" (улыбается).
- Какой вы видите роль церкви в жизни светских людей?
- О! Мы можем хотеть или не хотеть играть роль в нецерковной жизни. Но, во всяком случае, церковь на светскую жизнь оказывает влияние уже своим существованием колоссальное воздействие. Своей молитвенной силой. Но чтобы власть сделалась только церковной — такое невозможно. И невозможно было никогда — ни в христианских империях, ни в мусульманских халифатах, потому что общественное и религиозное сознание людей не могут слиться воедино. Так, видимо, Бог развел. Момента, когда одно поглотит другое не будет. До конца дней мы будем так пребывать — то враждуя, то содействуя. Два сознания — светское и религиозное. Степень религиозности в обществе также может повышаться или понижаться, но она неистребима.
А по сути, в глубине, мы все одинаковы. И цена нам грош в базарный день если мы живем без веры. Как сказал Достоевский: "Без Бога человек - ничтожество".
Досье
7 фактов о Епископе Сергии
- В миру - Иванников Сергей Иванович
- Родился 29 августа1957 года в селе Троицкое Ливенского района Орловской области.
- В конце 70-х работал шофером на автопредприятии, затем трудился в Сергиевском храме города Ливны.
- Учился в Московской духовной семинарии (1979-1982) и в Московской духовной академии (1982-1986). Кандидат богословия по кафедре гомилетики.
- В 2002 году получил гражданство Эстонской Республики, а в 2003 году - звание "Почетный гражданин Нарвы".
- Служил также в Москве, Иерусалиме, Праге, на Урале.
- 29 мая 2013 года решением Священного Синода от назначен Епископом Барнаульским и Алтайским. Имеет множество церковных и светских наград.
Самое важное - в нашем Telegram-канале
